-- Послушайте, милейший! -- набросилась на хозяина багровая и брызжущая жилица 47-го номера, полковница Нашатырина. -- Или дайте мне другой номер, или же я совсем уеду из ваших проклятых номеров! Это вертеп! Помилуйте, у меня дочери взрослые, а тут день и ночь одни только мерзости слышишь! На что это похоже? День и ночь! Иной раз он такое выпалит, что просто уши вянут! Просто как извозчик! Хорошо еще, что мои бедные девочки ничего не понимают, а то хоть на улицу с ними беги... Он и сейчас что-то говорит! Вы послушайте!

-- Я, братец ты мой, еще лучше случай знаю, -- донесся хриплый бас из соседнего номера. -- Помнишь ты поручика Дружкова? Так вот этот самый Дружков делает однажды клопштосом желтого в угол и по обыкновению, знаешь, высоко ногу задрал... Вдруг что-то: тррресь! Думали сначала, что он на бильярде сукно порвал, а как поглядели, братец ты мой, у него Соединенные Штаты по всем швам! Так высоко задрал, бестия, ногу, что ни одного шва не осталось... Ха-ха-ха. А тут в это время дамы были... между прочим, жена этой слюни -- подпоручика Окурина... Окурин взбеленился... Как он, мол, смеет вести себя неприлично при его жене? Слово за слово... знаешь, ведь, наших!.. Посылает Окурин к Дружкову секундантов, а Дружков не будь глуп и скажи... ха-ха-ха... и скажи: "Пусть он посылает не ко мне, а к портному, который шил мне эти штаны. Он ведь виноват!" -- Ха-ха-ха... Ха-ха-ха!

Лиля и Мила, дочки полковницы, сидевшие у окна и подпиравшие кулаками пухлые щеки, потупили заплывшие глазки и вспыхнули.

-- Теперь вы слышали? -- продолжала Нашатырина, обращаясь к хозяину. -- И это, по-вашему, ничего? Я, милостивый государь, полковница! Муж мой воинским начальником! Я не позволю, чтобы почти в моем присутствии какой-нибудь извозчик говорил такие мерзости!

-- Он, сударыня, не извозчик, а штабс-капитан Кикин... Из благородных-с.

-- Если он забыл свое благородство до такой степени, что выражается, как извозчик, то он заслуживает еще большего презрения! Одним словом, не рассуждайте, а извольте принять меры!

-- Но что же я могу сделать, сударыня? Не вы одни жалуетесь, все жалуются, -- да что же я с ним сделаю? Придешь к нему в номер и начнешь стыдить: "Ганнибал Иваныч! Бога побойтесь! Совестно!", а он сейчас к лицу с кулаками и разные слова: "На-кося выкуси" и прочее. Безобразие! Проснется утром и давай ходить по коридору в одном, извините, нижнем. А то вот возьмет револьвер в пьяном виде и давай садить пули в стену. Днем винище трескает, ночью в карты режется... А после карт драка... От жильцов совестно!

-- Что же вы не откажете этому негодяю?

-- Да нешто выкуришь этакого? Задолжал за три месяца, уж мы и денег не просим, уходи только, сделай милость... Мировой присудил ему номер очистить, а он и на апелляцию и на кассацию, да так и тянет... Горе да и только! Господи, а человек-то какой! Молодой, красивый, умственный... Когда не выпивши, лучше и человека не надо. Намедни пьян не был и весь день родителям письма писал.

-- Бедные родители! -- вздохнула полковница.

-- Известно, бедные! Нешто приятно иметь такого лодыря? И ругают его, и из номеров гонят, и нет того дня, чтоб за скандалы не судился. Горе!

-- Бедная, несчастная жена! -- вздохнула полковница.

-- Он, сударыня, не женат. Где уж ему! Была бы цела одна голова -- и за то благодарить бога...

Полковница прошлась из угла в угол.

-- Не женатый, вы говорите? -- спросила она.

-- Никак нет, сударыня.

Полковница опять прошлась из угла в угол и подумала немного.

-- Гм!.. Не женат... -- проговорила она в раздумье. -- Гм!.. Лиля и Мила, не сидите у окна -- сквозит! Как жаль! Молодой человек и так себя распустил! А все отчего? Влияния хорошего нет! Нет матери, которая бы... Не женат? Ну, вот... так и есть... Пожалуйста, будьте так добры, -- продолжала полковница мягко, подумав, -- сходите к нему и от моего имени попросите, чтобы он... воздержался от выражений... Скажите: полковница Нашатырина просила... С дочерями, скажите, в 47-м номере живет... из своего имения приехала...

-- Слушаю-с.

-- Так и скажите: полковница с дочерями. Пусть хоть придет извиниться... Мы после обеда всегда дома. Ах, Мила, закрой окно!

-- Ну, на что вам, мама, сдался этот... забулдыга? протянула Лиля по уходе хозяина. -- Нашли кого приглашать! Пьяница, буян, оборванец!

-- Ах, не говори, ma chere!.. Вы вечно так говорите, ну и... сидите вот! Что ж? Какой бы он ни был, а все же пренебрегать не следует... Всяк злак на пользу человека. Кто знает? -- вздохнула полковница, заботливо оглядывая дочерей. -- Может быть, тут ваша судьба. Оденьтесь же на всякий случай...