|
СЦЕНА
Высокие стены.
Широкие реки.
ФЕЯ
Пришла я с кольцом обручальным,
которое деды носили.
Сто рук погребенных
о нем тосковали в могиле.
Я
В руке моей призрак колечка -
и я прикасаюсь смятенно
к соцветьям бесчисленных пальцев.
Кольца не надену.
Широкие реки.
Высокие стены.
НЕДОМОГАНИЕ И НОЧЬ
Щур
в деревьях темных.
Ночь. Бормотанье неба
и лепет ветра.
Объясняют трое пьяниц
в нелепом танце траур и вино,
и звезды оловянные кружатся
на своей оси.
Щур
в деревьях темных.
Боль в висках приглушена
гирляндами минут.
Ты все молчишь. А трое пьяных
по-прежнему горланят.
Простегивает гладкий шелк
твоя простая песня.
Щур.
Чур, чур, чур, чур.
Щур.
НЕМОЙ МАЛЬЧИК
Мальчик искал свой голос,
спрятанный принцем-кузнечиком.
Мальчик искал свой голос
в росных цветочных венчиках.
- Сделал бы я из голоса
колечко необычайное,
мог бы я в это колечко
спрятать свое молчание.
Мальчик искал свой голос
в росных цветочных венчиках,
а голос звенел вдалеке,
одевшись зеленым кузнечиком.
ОБРУЧЕНИЕ
Оставьте кольцо
в затоне.
(Дремучая ночь на плечи
уже мне кладет ладони.)
Сто лет я живу на свете.
Оставьте. Напрасны речи!
Не спрашивайте без проку.
Закиньте кольцо
в затоку.
ПРОЩАНЬЕ
Если умру я -
не закрывайте балкона.
Дети едят апельсины.
(Я это вижу с балкона.)
Жницы сжинают пшеницу.
(Я это слышу с балкона.)
Если умру я -
не закрывайте балкона.
САМОУБИЙСТВО
(Возможно, это стряслось из-за незнанья
тебя, геометрия)
Юноша стал забываться.
Полдень. Пробило двенадцать.
И наполнялось тряпичными лилиями
сердце и перебитыми крыльями.
И у себя на губах он заметил
слово, которое было последним.
С рук словно слезли перчатки, и на пол
пепел, пушистый и вкрадчивый, падал.
А за балконом виднелась башня.
Вот он сливается с этой башней.
Маятник замер, и время смотрело
мимо него циферблатом без стрелок.
И различил он на белом диване
тени простертой своей очертанье.
Некий юноша, геометрически-резкий,
вскинул топор - и зеркало вдребезги.
И из-за зеркала влага густого
мрака заполнила призрак алькова.
|
