|
Сперва железо ржавое на крыше
Слоистой язвой ржавчина проточит;
Затем цепочкой капли, словно мыши,
В сухом чердачном хламе затопочут;
Затем они зачмокают невнятно,
Сочась из швов на потолке беленом,
И на побелке возникают пятна
Занятней тучек в небе полудённом.
И, убаюкан мерною капелью,
Я в них впиваюсь полусонным взглядом,
Чтобы увидеть их виолончелью,
Листом кувшинки или женским задом.
Глядеть так сладко из-под одеяла,
Чтоб капель назреванье и паденье
Выкручиванье лампы мне являло,
И поцелуи, и процесс доенья.
Обои словно клеены на вырост
И складка вспучивается за складкой,
И острым жальцем ласковая сырость
Мне лижет аденоиды украдкой.
И серебрится наподобье плюша
Иссосанная гнилью древесина,
И белые оборочки и рюши
Являет плесень дерзко и невинно.
Паркет, как роженица, изнывает, -
Вот снова, вздувшись, доски закряхтели;
Стремительно жилище догнивает,
Но я не поднимаюсь из постели.
Бессмысленна унылая забота,
Которая тягается с судьбою:
Судьба всегда вдруг совершает что-то -
И все решается само собою.
Личинкой нежась в коконе постели,
В бульонной атмосфере теплой плоти,
Я знаю: мудрость в этом нежном теле,
Противящемся тягостной заботе.
|
