|
Повесившись в своем сортире
На протекающей трубе,
Тем самым обществу поэты
Напоминают о себе.
И общество засуетится,
Напишет несколько статей,
И выяснится, что с покойным
Дружило множество людей.
Все эти люди понимали
Его размах, его масштаб,
Хотя и видели, что мастер
Во многих отношеньях слаб.
Особенно по части женщин,
Да и по линии вина,
Но для поэта эти сбои
Скорей беда, а не вина.
И потому его прощали
Друзья, сначала пожурив,
И если бы поэт их слушал,
То был бы и доселе жив.
А я спрошу: кто дал вам право
Теперь в друзья к поэту лезть?
Откуда это панибратство,
Кто вы вообще такие есть?
Не вы ли на его концертах
Не появлялись много лет,
А если все же появлялись,
То не платили за билет.
Не вы ли книги вымогали
Себе в подарок у него?
По-вашему, платить поэту -
Пустая блажь и баловство.
А почему же вы на рынке
Качать не пробуете прав?
А потому, что вам торговец
Расквасит нос и будет прав.
Поэт же был излишне кроток,
И этим пользовались вы.
Работал он не ради денег
И не запрашивал лихвы.
Но приносила неизменно
Работа горькие плоды,
Но только на людскую жадность
Наталкивались все труды,
И вот поэт повис в сортире
Под шум сочащейся воды.
Спасибо вам за это, люди,
Мерси, туды вас растуды!
А я-то с этим человеком
Еще рассчитывал дружить!
Ну что ж, теперь он отдыхает,
Хотя и мог еще пожить.
Заботы о насущном хлебе
Теперь покинули его,
И он теперь, взглянув на Землю,
Не понимает одного:
Как он сумел дойти до ручки
С таким количеством друзей?
Они уже достали денег
И создают его музей.
А я ему растолковал бы
Все эти странные дела...
Заговорить бы с ним в антракте -
И жизнь иначе бы пошла,
Да только как-то застеснялся,
Да только робость подвела.
|
