|
Я терпеливый труженик-надомник,
Не для меня цветет широкий мир,
Но друг-океанолог мой трехтомник
Берет с собой на остров Кунашир.
Там, где хребты стеклянные грохочут,
Толкая островов скалистый хрящ,
И рушатся, и меж камней бормочут,
И тащат в море пенящийся плащ;
Там, где морские котики смывают
Себя со скал клубящейся волной,
Мои стихи - о чудо! - побывают
И прозвучат в компании хмельной.
Колючие полотнища прибоя
Взлетают там на скальные верхи,
С которых друг мой учит жить живое,
Зачитывая вслух мои стихи.
И волны так на берег набегают,
Как ударения стоят в строке;
Бранятся чайки и тюлени лают
Уже на человечьем языке.
Скорее от восторга, чем от ветра
Трава трепещет, по земле стелясь;
Посредством поэтического метра
Мир обретает внутреннюю связь.
Прикованный трудом к своей квартире,
В печальном положении своем
Писал я только не о Кунашире -
А вышло так, что именно о нем.
Есть несколько веселых, злых и сильных,
Которые вот так меня прочтут
На островах, тюленями обильных,
И острова японцам не сдадут.
Уймись, японец! Глупо быть врагами,
Коль очевидны высшие права.
Окончен спор - ведь русскими стихами
Отныне мыслят эти острова.
2011
|
