-Зараза, ишь,  верткая какая!

Достал небольшой нож,  сделал надрез вокруг головы и сдернул кожу чулком до самого хвоста. Отбросил в сторону. Еще живая веревка свернулась в кольцо, изогнулась и замерла.  Желчные глаза гадюки стали стеклянными.  

Зинат зачистил кожу, вывернул. Вытер руки об траву.

-Еще парочку надо бы.

Подвернул болотники и зашагал по вытоптанной тропинке.

Вчера  хоронили старуху Вагизиху. По мусульманскому обычаю спеленали в белую материю и усадили лицом на восход. Деревенское кладбище было единым для всех. С правого края покоились русские, слева татары, чуть в стороне ссыльные литовцы. Года два назад приехали внуки поселенцев, чтобы увезти останки на родину. Долго ходили по кладбищу, вчитываясь в размытые, оплаканные дождем таблички.

Старик Вагиз привел их к провалившимся холмикам. Ломко-желтые сыроежки и редкие кустики земляники залатали темные проплешины.  Почерневшие деревянные кресты указывали на захоронение. Кое-где читались года – 1958, 1964. Имена и фамилии были размыты, или их не было вовсе. Литовцы выпили бутылку водку. Долго сидели молчаливо. Вспоминали, должно быть, дедов и прадедов, покоившихся в чуждой сибирской земле.

В тот же вечер Вагизиха зарезала своего мужа. Чистила рыбу и ткнула ножом в сердце. Ее судили, но дали условный срок,  потому что была многодетной матерью. А четверо детей, живущих вместе с ней, были несовершеннолетними.

Зинат достал из плетенки три змеиные кожи, подвесил в сарае к веренице ссохшихся  полосок. Весной, едва солнце  согревало тонко-розовые листики горького багульника, из зимних нор выползали змеи. Они свивались в клубки. В брачный период Зинат отправлялся на змеиную гору. Оружие было нехитрым – длинный лозовый прут. Самым главным было резко секануть змею по тому месту, где у нее заканчивалась голова.

Из высохших змеиных кож он сплетал плетки-бичи и прочные ремни.

Прихватив начатую бутылку водки, парень пошел на кладбище. На второй день  было принято навещать покойных. Вагизиха приходилась ему двоюродной теткой. А все родственники уже должны были собраться.

Кладбище находилось сразу за деревней. Проходя через колючую изгородь молодого сосняка, он надломил верхушку  тонкого деревца. Зашагал по дорожке, вдоль которой были рассыпаны маслянистые пуговицы грибов.

Возле невысокой ветхой оградки остановился и положил сосновую ветку на пригорок. Лет десять назад его лучший друг погиб нелепой смертью. Закрыл заслонку печи, где тлели еще несколько углей. Так и нашли его назавтра уснувшим на кровати.

Вагизиху поминали молча. К памятнику поставили рюмку водки, сверху пряник и конфету. Мелкие муравьи засновали, растаскивая крошки угощения.

-Коротка она жизнь и смерть глупа– вздохнул Зинат. Ребятишки вот недорощенные остались, а ее уже и прибрали. Хотя кто его знает, может оно и лучше. Отец – пьяница горе, а мать вдвойне беда.

Допив водку, родственники разошлись.

После полудня татары поехали на лошадях за водкой, прихватив с собой охотничье ружье. Где-то по дороге, переругались, дело дошло до драки. В которой и застрелили Зината.