|
Богат наш край дарами горных недр,
Закамским серебром и золотом Алтая:
Вдоль ребр его порос сибирский темный кедр,
И брызжет влага голубая;
Покинув страны тундр, родные озера,
Гранит Финляндии блестит, во град сложенный,
И, творческим резцом преображенный.
Стал грозным сторожем под образом Петра.
Леса, пробуждены державною секирой,
В пловучих городах летают по морям;
Внимают воды рек ликующим пловцам;
Оделись пажити цветущею порфирой;
Вкруг скал таврических богатый виноград
Блистает в гроздиях златопрозрачным соком;
Долины Грузии цветут под топот стад;
В даль синюю морей глядят строптивым оком
Средь флагов пристани и ждут к себе судов;
Есть много ратников и огнеметной меди...
Но слава нам дана не блеском городов,
Не громкой пышностью прадедовских наследий,
А славой двух прославленных гробов.
Один среди степей. Вкруг вихри завывают;
Волнуяся, ковыль выводит песнь над ним,
И грозные орлы, шумя, над ним витают
И кости стерегут под небом степовым.
Померкла там звезда младого Скандинава,
И пепл ее сокрыт под грудою костей.
Тот гроб - нагая степь; в гробу почила слава;
Носилки бранные - надгробный мавзолей.
Другой... над ним трофей воздвигся знаменитый:
Под сенью дряхлых стен московского Кремля
Другая слава спит, другое солнце скрыто...
Гиганта погребла московская земля!
Взманив к себе на грудь увенчанного змия,
В объятиях его замучила Россия,
И гробом стала. Там, над гробом сим святым,
Не волны ковыля, не клики вольной птицы, -
Твердыни и сады ликующей столицы
И пение молитв, кадила сладкий дым.
Вот два сокровища народной Немезиды,
Трофеи славные мужающей земли!
Познавши крепость мышц и доблести свои
И кровью искупив границ своих обиды,
На памятники те мы твердо оперлись;
В обломках сих гробов мы славой упились;
Сорвав с двух падших звезд лучи их золотые,
Их свили над главой блистательным венцом
И гордо высились... Почти ж гроба святые,
Не оскорби ни речью, ни стихом
Залогов гордости полунощного трона -
Носилки Карловы, венец Наполеона!
Март 1841
|
