| 
                 
                   
      
       Чуть мерцает призрачная сцена,
 Хоры слабые теней,
 Захлестнула шелком Мельпомена
 Окна храмины своей.
 Черным табором стоят кареты,
 На дворе мороз трещит,
 Все космато -- люди и предметы,
 И горячий снег хрустит.
  Понемногу челядь разбирает
 Шуб медвежьих вороха.
 В суматохе бабочка летает.
 Розу кутают в меха.
 Модной пестряди кружки и мошки,
 Театральный легкий жар,
 А на улице мигают плошки
 И тяжелый валит пар.
  Кучера измаялись от крика,
 И храпит и дышит тьма.
 Ничего, голубка Эвридика,
 Что у нас студеная зима.
 Слаще пенья итальянской речи
 Для меня родной язык,
 Ибо в нем таинственно лепечет
 Чужеземных арф родник.
  Пахнет дымом бедная овчина,
 От сугроба улица черна.
 Из блаженного, певучего притина
 К нам летит бессмертная весна.
 Чтобы вечно ария звучала:
 "Ты вернешься на зеленые луга",--
 И живая ласточка упала
 На горячие снега.
  Ноябрь 1920
  
   
 
  
    
                   |