|
Книгу вечности на людских устах
Не вотще листав --
У последней, последней из всех застав,
Где начало трав
И начало правды... На камень сев,
Птичьим стаям вслед...
Ту последнюю -- дальнюю -- дальше всех
Дальних -- дольше всех...
Далечайшую...
Говорит: приду!
И еще: в гробу!
Труднодышащую -- наших дел судью
И рабу -- трубу.
Что над городом утвержденных зверств,
Прокаженных детств,
В дымном олове -- как позорный шест
Поднята, как перст.
Голос шахт и подвалов,
-- Лбов на чахлом стебле! --
Голос сирых и малых,
Злых -- и правых во зле:
Всех прокопченных, коих
Чeрт за корку купил!
Голос стоек и коек,
Рычагов и стропил.
Кому -- нету отбросов!
Сам -- последний ошмeт!
Голос всех безголосых
Под бичом твоим, -- Тот!
Погребов твоих щебет,
Где растут без луча.
Кому нету отребьев:
Сам -- с чужого плеча!
Шевельнуться не смеет.
Родился -- и лежи!
Голос маленьких швеек
В проливные дожди.
Черных прачешен кашель,
Вшивой ревности зуд.
Крик, что кровью окрашен:
Там, где любят и бьют...
Голос, бьющийся в прахе
Лбом -- о кротость Твою,
(Гордецов без рубахи
Голос -- свой узнаю!)
Еженощная ода
Красоте твоей, твердь!
Всех -- кто с черного хода
В жизнь, и шепотом в см
У последней, последней из всех застав,
Там, где каждый прав --
Ибо все бесправны -- на камень встав,
В плеске первых трав...
И навстречу, с безвестной
Башни -- в каторжный вой:
Голос правды небесной
Против правды земной.
26 сентября 1922
|
