I
Лет тридцати испил сполна я
Всю чашу горя и позора,
Хотя себя не принимаю
Ни за святого, ни за вора.
В Тибо же д'Оссиньи, который
Меня обрек на долю ту,
В тюрьму упрятав из-за вздора,
Я сан епископский не чту.
II
Я не вассал его, не связан
С ним нерушимостью обета
И заодно ему обязан --
За хлеб и воду, чем все лето
В темнице, солнцем не прогретой,
Мне стража умерщвляла плоть.
Пускай ему воздаст за это
С такой же щедростью Господь!
III
А коль возникнет подозренье,
Что я по злобе клеветой
Его порочу поведенье,
Ответ я дам весьма простой:
"Он впрямь был милосерд со мной?
Ну, что ж! Тогда бы я хотел,
Чтоб он и телом и душой
Сполна изведал мой удел".
IV
Со мною был он столь жесток,
Что рассказать о том нет силы,
И пусть с ним точно так же Бог
Поступит здесь и за могилой.
Но Церковь нас не зря учила
Прощать врагам, и потому
Прошу я Небо, чтоб отметило
Оно само за все ему.
V
А я, в Тибо врага любя,
О нем молиться буду рад,
Хоть и не вслух, а про себя,
Как еретик богемский брат.
Читать псалмы на кой мне ляд?
Во Фландрии -- в Дуэ и Лилле
Молчком на память их твердят.
Меня к тому же пристрастили.
VI
Бесхитростным своим моленьем
Едва ль я угожу вельможе,
Но и хвалебным песнопеньем
Он не был бы доволен все же:
В сафьяне или в грубой коже --
Какой Псалтырь мы ни возьмем,
А стих восьмой одно и то же
В псалме вещает сто восьмом.
VII
Нет, за себя -- не за него
Молитву возношу Творцу я
Души и тела моего,
Господней милости взыскуя.
Восславить от души хочу я,
Спасен от уз и от бесчестья,
Христа и Деву Пресвятую
С Людовиком Французским вместе.
VIII
Дай Бог, чтоб стал счастливей он
Иакова и Соломона,
Хотя и так уж наделен
Умом, отвагой и короной.
Но раз в земное сходит лоно
Всяк, кто б сей мир ни посетил,
Пусть дольше он, блюститель трона,
Живет, чем встарь Мафусаил.
IX
Пусть будут рождены владыке
Двенадцать сыновей женой,
Могучих, словно Карл Великий,
И смелых, как Марцьял святой;
Пусть в них он вкупе со страной
Оплот надежный обретет
И, завершив свой путь земной,
В ворота райские войдет.
x
Но поелику ослабел
И тощ, как мой кошель, я стал,
Хоть разум сохранить сумел --
То малое, что Бог мне дал, --
Распорядиться возмечтал
Я пред концом существованья
Тем, чем при жизни обладал,
И составляю завещанье.
XI
В году шестьдесят первом я
Прощен был в Мене королем,
Чьим попеченьем жизнь моя
В застенке спасена сыром.
Я верен быть ему во всем
Торжественно даю обет:
Пока идешь земным путем,
Добро позабывать не след.
XII
Познал я бедность, горе, стыд,
Бездомным псом не раз бродил,
От унижений и обид
Утрачивал остаток сил,
Но жизнь полнее изучил,
Усвоил глубже, кто и что есть,
Чем Аристотеля раскрыл
Нам в комментарьях Аверроэс.
XIII
Утешил наш Спаситель встарь
Тех, с кем в Еммаус шел Он вместе,
Вот так и мне Небесный Царь
Внушал, что крест свой должен несть я
И следовать дорогой чести,
Но, развращен и непослушен,
Я предпочел коснеть в нечестье,
Как все упрямцы, слабодушен.
XIV
Да, грешен я и каюсь в том,
Но смерть не шлет за мной Творец,
Дабы я праведным путем
Пошел по жизни наконец.
Господь -- небесный наш Отец,
И, призря на мои мученья,
Мне, худшей из Его овец,
Дарует все же Он прощенье.
XV
"Роман о Розе" -- славный труд,
Там в самом сказано начале,
Чтоб мы, творя над ближним суд,
Ошибки юных извиняли,
За слабость старым не пеняли,
А мне вот снисхожденья нет,
И я, кого враги так гнали,
Достиг лишь чудом зрелых лет.
XVI
Поверь я, что, сойдя в могилу,
Тем облегчу удел живых,
Ничто бы мне не воспретило
Прервать теченье дней своих,
Но ни юнцов, ни пожилых
Не тронет грешника кончина:
Чтоб горы сдвинуть с места их,
Нужна весомее причина.
XVII
Встарь к Александру был в цепях
Доставлен некий Диомед,
Который на морских путях
Разбойничал немало лет.
Теперь пришлось ему ответ
Держать перед судом царевым,
Предвидя, что пощады нет
И будет приговор суровым.
XVIII
Рек Александр в сердцах ему:
"Злодей, как смел ты воровать?"
Пират же молвил: "Не пойму,
За что меня злодеем звать?
За то, что в море баловать
Дерзнул я с малой кучкой татей?
Имей, как ты, я флот и рать,
Сумел бы трон, как ты, занять я.
XIX
Но что поделаешь? Судьбою --
Кто в силах победить ее? --
Был обречен я на иное,
Дурное, грешное житье.
Прости мне воровство мое,
Затем что верно говорится:
"Не может честно жить голье
Голодному смешно чиниться".
XX
Царь, вняв ему, сказал: "Пират,
Твоей судьбой займусь я сам.
Отныне будешь ты богат".
Так, в назиданье всем ворам,
Тать зажил честно и сынам
Достойное оставил имя,
Как рассказал Валерий нам,
Что был Великим прозван в Риме.
XXI
Когда бы с Александром Бог
Свел и меня, чтоб в полной мере
Вкусить я каплю счастья мог,
Жил по-другому бы теперь я,
И с правильной дороги -- верю --
