Из всего необозримого наследия человеческой деятельности самым гениальным изобретением я считаю не компьютер, скажем, не самолет с «тремя махами» и не теорию относительности, а баню. Уже одним только этим человек оправдал свое существование на бренной земле…

Бани, понятное дело, бывают разными. Еще древние греки, а за ними и римляне строили бани, в которые пар – по нашим, северным понятиям, не шибко горячий – подавался от котлов по трубам. В Риме такие бани именовались термами, а сейчас они распространены в Европе как «турецкие бани».

У японцев, скажем, ихние бани – фуро – попроще. Строго говоря, в японской бане прежде надо помыться, и уж потом – сигать в эдакую бочку – фуро-кан, банный котел, по-нашему – заполненный кипятком, и там уже блаженствовать, отпариваться. Как кому, а мне такая схема не очень привлекательна.

Вот у индейцев Мексики баньки на наши чем-то похожи. Строятся они, правда, из камня (там у них с лесом напряженка). Но там устраивается настоящая каменка,  и парятся вениками, связанными из каких-то, только местным шаманам ведомых, пахучих трав. Конечно, можно посочувствовать несчастным обитателям тропиков – ни береза у них не растет, ни пихта. Ну да ладно, главное – что их стремление к подлинной цивилизации не может не вызвать удивления.

Наши, северные бани, как вы знаете, бывают двух родов. Самая северная – это финская сауна. Она самая горячая. Собственно, сауна тем и отличается от всех других бань – температура воздуха в протопленной сауне ни в коем случае не должна быть ниже ста градусов. И еще: в сауне обязательно должно быть сухо. Никаких там тазиков, в которых веники замачивают – все это есть прямое искажение самой сути сауны. Вода на каменку подается очень маленькими порциями, и вовсе не из опасения «залить» камни. Просто если плеснешь туда от души – сдует горячим паром как комара ветром.

Русская баня известна с древности, и бытовала она не только в Восточной Европе, но и у германцев. Для южан наши бани всегда были загадочны и непонятны. Например, святой апостол Андрей Первозванный, когда путешествовал по будущей Руси, проповедуя Слово Божие, сделал остановку в Новгороде. Там-то его и пригласили как почетного гостя в баню. Андрей описывал свое посещение бани с юмором: вот-де странные обычаи у этих лесовиков: печку истопят и розгами сами себя хлещут. Да, хоть и апостол он Господень – а тут духа банного, то есть Духа Божьего, не учуял...

Есть в старинных хрониках и еще один эпизод, связанный с разными подходами к банным делам на севере и юге. В XIII веке приехал из Рима в Прибалтику папский легат – инспектировать новоучрежденные монастыри Ливонского ордена. И в одной из монашеских обителей стал папский посланник свидетелем странного, по его пониманию, мероприятия: монахи в жарко истопленном помещении брызжут водою на камни, и, когда появляется жгучий пар, избивают друг друга березовыми прутьями. Сильно подивился тогда легат Святого Престола, отдал должное силе духа монахов и ходатайствовал перед папой о дополнительных льготах обитателям этого монастыря, ибо изобрели они новый способ умервщления плоти во имя Господне…

Позднее, правда, отцы святой церкви разобрались с банями – и, скажем прямо, прониклись к ним неприязнью. С банями боролись в Европе, а в России Петр I прямо запрещал дворянам посещать бани. Чуяли вожди, что баня такую силу духа человеку дает, что он уже представляет опасность для власть имущих. А уж коли по-Суворовски человек к бане отнесется – последнюю рубашку отдаст, но чарку водки выпьет – то и вовсе непобедим становится.

К счастью, усилия вождей духовных и светских в борьбе с банями пропали втуне. Для нашей страны, для нашего народа без бани – не выжить. И всяк при любой возможности стремится устроить свою собственную баню, которую сможет он обустраивать и топить по личному разумению.

Решили, было дело, мужики в тайге баню устроить. Сами ж понимаете, два-три месяца не мыться – эдак и завшиветь недолго, да и телу тяжко. Поскольку охотничьи угодья всех троих по соседству располагались, то и постановили: у Петра, который посередине, баню и ставим, а Алексей с Николаем по субботам будут к нему прибегать. Ну, дрова, понятно, совместно на баню готовить согласились. В общем, уговор мужицкий крепок, и летом сошлись они на Петровой заимке – лес валить, сруб ставить. Банька ведь – строение небольшое, и дело быстро спорится.

Ладно, место и топка бани – то Петра забота. Алексей припер из леспромхоза за десять верст железную бочку для воды. Выжег ее, песочком отскоблил, с мылом вымыл – чудо, а не бак получился. Николаю иная забота: каменку класть. Решили не мудрствовать, а каменку делать по-черному. Тем более, кто не знает, при топке по-черному банька получается не в пример жарче и жар держит дольше.

Николай печки клал и раньше, печки добротные, но… в деревне, из кирпича. Но в  тайгу же кирпич не потащишь. И отыскал он на речном бережку выход камня-плитняка. Наломал сколько надо, к поставленному уже срубу приволок. Глину нашел, песок, и за день каменку и сложил. Прожгли печку, и решили – надо, однако, баньку-то и опробовать.

Истопили – от души, дров не жаль: в лесу живем. Воды натаскали, дым выпустили, да и забрались в парную все втроем, в тесноте да не в обиде! «Ну давай, Николай, парку на свою каменку – как-то жар будет!» - кричит Алексей.

Тот пол-ковша зачерпнул – да на камни. И тут случилось нечто, чего мужики не то что не ожидали – не сразу и поняли.  

Если по вам стреляли уже из пулемета – вы, может, и поймете. Но здесь, в тайге, какой пулемет? Какой, я вас спрашиваю, пулемет в бане? А стрельба идет – как бой в Крыму, и по голым телам очень уж больно что-то колотит. Мужики из бани как ошпаренные, не заметили, как и из низенькой двери вылетели. А в бане стрельба продолжается.

Попарились, называется… Чернее тучи мужики сидят у злополучной бани, гадают: что ж такое приключилось. Как стрельба утихла – заглянули: батюшки-светы, каменка вся развалена. Нагнулся Петр, поднял камня осколок, на свет его вынес, да как закричит: «Эй, ты, горе-печник! Любуйся-ка на свою работу!»

Тут и Алексей подскочил, а Николай эдак обиженно – чего, мол, печки меня ставить учить будешь. Да только как взглянули мужики на осколок камня внимательно – всех хохот пробрал, даже и про боль в теле от стрельбы позабыли.

После Николай сокрушался: «И где глаза-то мои были!» Натаскал он, оказалось, камня песчаника – а у того такое свойство вредное: будучи нагрет и, после того, резко охлажден, он не просто трескается – мелкие осколки его летят во все стороны с большой скоростью. Понятно, что в тесной парилке мужикам так досталось по филейным частям, что и веника не надо…

Одного просил Николай у сотоварищей: вы уж, будьте людьми, в деревне не рассказывайте, как я опростоволосился. Держали все мужики в секрете года два. Да шило-то в мешке не утаишь…