|
По всей стране вводится режим чрезвычайного положения.
Новости 19 августа 1991 года.
Дон-Кихот-пролог
Навсегда опоздал.
Лат железных не сыщешь нигде.
И кастрюлями опоясанный
в парке Горького
донимал торговку шарами с гелием,
а рядом парили кони
пестрые, карусельные.
Собирал объедки со стола закусочной,
ругался с посудомойкой...
В парке Горького круглосуточно
карусельные скачут кони.
Вечерней электричкой
еду в Бирюл╦ве к своему Санчо,
которого почему-то называют лимитчиком
и не хотят иначе.
Санчо, говорю, ты знаешь Санчо,
там такие кони, каких свет не видывал...
Брось ты мечтать о высокой даче,
когда даже нет теплого свитера...
Пей до дна свою кружку
Горькую
Пусть усмехается дворник
Пусть увезут в психушку,
что еще остается кроме?
Пусть колят аминазином,
инсулинят дочерна...
Будут долгими зимы
и холодными очень...
А когда отпустят нас,
(Мы вернемся еще на землю. Веришь ли?)
Дульсинея нам браги даст
И душистого сена постелит!
Фрагмент первый, построительный
Вышел. Тревожный гул...
Электричка уходит на Дмитров.
В тумане, какие-то лица, стулья...
Я наверно забыл тебя!?
Хлопнули по плечу
- Пойдем по стаканчику...
Я тебя знать не хочу!
Я, не вспомнив тебя, плачу.
От Сав╦ловского в такси
у барыги - раскумар на пару...
Цыганка, хоть ты спаси
память мою слабую!
Не вспомнил, когда болел.
Так мучительно поднять голову
в те минуты, когда уже никто не сумеет
отвести глаза в сторону.
Может это в далеком детстве -
с картинки над умывальником
ты была этим самым светлым...
Зачем ты меня оставила?!
Фрагмент второй, полосатый
За дождем - глаза
на заплаканных лицах вторника.
Потому что все троллейбусы опоздали,
когда я не сумел тебя вспомнить.
В проплывающих фонарях
ночного потока перед остановкой
мысли тревожными тополями стоят,
в голове мокнут.
А та, чей облик, как на воде
размытые рябью водоросли,
Тянет к себе,
Путая с дождем волосы.
И уже никто не спасет.
Из этого гона не выпутаться.
Осталось тупо смотреть, как дождь идет,
как в этом дожде мокнут листья,
как первая электричка ушла,
как мимо Бутырского рынка продребезжал трамвайчик
с людьми, у которых так рано - дела,
которые так много для них почему-то значат.
Фрагмент третий, жизнеутверждающий
Ветер на углу стоит.
На Барыковском у нас дыра в потолке.
Каждую ночь звенит
звезда в алюминиевом котелке.
В дыру мыши заглядывают,
пищат о паскудной жизни.
Зато мы радуемся, что у нас еще этот рай не свистнули.
Банка пива с утра...
Уделанный в губной помаде бычок...
Ты мне больше, чем сестра,
мне с тобой все ни по чем.
Я-то знаю,
когда торгую газетами на углу,
что на свете есть жизнь другая,
что в той жизни дольше живут.
Зато, когда я прихожу неожиданно
Доставая спирт и сигареты с пяткой,
Жизнь в твоих глазах становится длинной, невероятной.
А когда кольца дыма, улетая в форточку
переплетутся с дождем, тогда волосы
отразятся со звездой водосточной
в перехваченном нежностью голосе.
Фрагмент четвертый, смертный
У флейты сорвался голос.
Дрогнул и захлебнулся.
Эхо улиц и тонкий волос на руке.
Утро,
как яблоко надкушенное несмело.
- Утро - шептали губы
Флейты-Лены.
А потом внезапно зима кончилась.
Все разъехались в разные стороны.
Осталась бессонница
с длинным вдоль сердца корнем.
Фрагмент пятый, телефонный
Кто говорил от твоего имени,
когда уже зима кончилась.
Ветром оборвало линии -
или это была бессонница?
Скорее всего, это март берега попутал.
Голоса. Мозги растекаются.
Я тебе звонил утром,
телефон заикался в беспамятстве.
- Это наверно была соседка,
она всегда мне желает смерти.
- Я сегодня спал на газетах
в каком-то чумном подъезде.
Днем от ментов шарахался.
Есть хотел, как собака...
- Порезала палец
представляешь
И хуже ребенка плакала.
Мамка меня пилит,
с тобой увидела.
"Она у нас с кем попало лижется" - орет,
а я говорю, что некому бить меня,
говорю, нечего было рожать от попутчика.
Злится старая жаба...
- Чего-нибудь вкусного не забудешь.
Жду, все там же, где вечность ждал
тебя.
Такой холодный ветер.
Пацанье в будке все стекла повыхлестало.
Единственное, что греет - твой голос.
- Скоро полезут листья
Будут шуметь над городом,
как огромные стаи птиц невиданных.
- У меня последнее время, что-то с горлом,
вдохну и не могу выдохнуть.
- Это наверно простуда?
- Если сердце простудить возможно...
- Я захвачу варенье и буду.
как ребенка поить тебя с ложки.
Лучше всего малина с чаем.
Надо поискать термос...
- Прислушайся.... Тут люди проходят мимо
с таким видом, будто им жить вечность.
И на каждом лице печать Бога.
Представляешь, Ленка, даже плюнуть не на кого...
За первым углом дорога,
говорят, ведет в мир, от которого можно ослепнуть...
А я здесь знаю одно, что схлынут слова непонятные
и за чертой этого житья бестолкового
останется только мир необъятный,
с прежним пивом у гастронома...
Фрагмент шестой, сумасшедший
Ленка не умела предохраняться.
Дура была залетная.
Поэтому в роддоме имени Крупской часто
Зависала с абортами.
Тогда вечером в троллейбусном парке
у барыги перехватив пол-литра
очередного убиенного обмывать,
под окно приходил.
Друг - художник рисовал наше потомство,
исходя из возможного сходства.
- Пятый зажмурившийся отпрыск
с твоей улыбкой на лице закусил боты.
Картина "Тимчинов с абортами на прогулке"
(как всегда любящий рисоваться)
"Я и мое потомство утром",
"Я и жена-красавица".
А на заднем плане идут амебы,
реторты с гомункулами и город
в дожде на асфальте затертом
стоит с располосованным горлом...
В нашем чемодане степь лежит,
там на лисицу смастерен капкан,
в котором по сию пору ветер стоит.
Там, брат мой, суслик живет.
У него по три зернышка на тоску.
Зато, когда копейку найдет,
Свистит, пока не вывернет скул.
Фрагмент седьмой, иррациональный
Жидкий суп на газовой плите.
Тусклая лампочка. Перекошенный свет.
Сумасшедший домовой в темноте
кричит, что это ветер,
что форточка... что длинный путь до уборной -
смертельная белизна унитаза...
Режет под ложечкой. Скорая... Скорая...
Кажется, что это - мою гибель празднуют,
радуются
какие-то высокие люди с шорохами вдоль спины.
Свет мигает, кажется, что потолок рушится,
давит...
Фотокарточка падает со стены
расширенными зрачками на пол...
Вспомнил! Она была похожа на мать,
та, что с картинки над умывальником.
Теперь этому рту не перестать кричать:
Зачем ты меня оставила!?
Фрагмент восьмой, скорпионовый
Какие-то люди в военных машинах
поспешные лица на прикладах провозят...
Состоянье с похмелья паршивое
и главное непонятно, когда успела наступить осень.
Солнце делает круг
И уже светит через стекло в голову...
Листья, будто гвоздями руки,
к асфальту прибиты черному.
В полночь отдаленный грохот,
редкие выстрелы.
Потом к утру учащенная перестрелка...
Стекла выхлестнуло.
Кажется, что кто-то подбирается к двери...
Почему-то кажется, что две луны в небе...
Вышел на улицу в надежде опохмелиться,
не то, как летучая мышь в склепе,
|
