Я благонамеренный гражданин. Но Кикути Кану, на мой взгляд, этого качества недостает.

Уже после того как было введено чрезвычайное положение, мы с Кикути Каном беседовали о том о сем, покуривали сигареты. Я говорю "беседовали о том о сем", но, естественно, наш разговор вертелся вокруг недавнего землетрясения. Я сказал, что, как утверждают, причина пожаров - мятеж взбунтовавшихся корейцев. "Послушай, да это же вранье", - закричал в ответ Кикути. Мне не оставалось ничего другого, как согласиться с ним: "Да, видимо, и в самом деле вранье". Но потом, одумавшись, я сказал: "Говорят, что эти корейцы - агенты большевиков". - "Послушай, да это же в самом деле чистое вранье", - опять стал ругаться Кикути. И я снова отказался от своего предположения: "Может, и в самом деле вранье".

На мой взгляд, благонамеренный гражданин - это тот, кто безоговорочно верит в существование заговора большевиков и взбунтовавшихся корейцев. Если же, паче чаяния, он не верит, то обязан сделать вид, будто верит. А этот неотесанный Кикути Кан и не верит, и не делает вида, что верит. Такое поведение следует рассматривать как полную утрату качеств благонамеренного гражданина. Являясь благонамеренным гражданином и в то же время членом отряда самозащиты, я не могу не сожалеть о позиции, занятой Кикути.

Да, быть благонамеренным гражданином - нелегкое дело.

Сентябрь 1923 г.