|
Может - Бог, может - просто, это ночь пахнет ладаном,
А кругом высокий лес, темен и замшел.
То ли это благодать, то ли это засада нам,
Весело на ощупь, да сквозняк на душе.
Вот идут с образами, с образами незнакомыми,
Да светят им лампады из под темной воды.
Я не помню, как мы встали, как мы вышли из комнаты,
Только помню, что идти нам до теплой звезды.
Вот стоит храм - высок, да тьма под куполом,
Проглядели все глаза, да ни хрена не видать.
Я поставил бы свечу, да все свечи куплены,
Зажег бы спирт на руке, да где ж его взять?
А кругом лежат снега на все четыре стороны -
Легко по снегу босиком, если души чисты.
А мы пропали бы совсем, когда б не волки да вороны,
Они спросили: "Вы куда? Небось, до теплой звезды?"
Назолотили крестов, навтыкали, где ни попадя,
Да променяли на вино один, который был дан.
А поутру с похмелья пошли к реке по воду,
А там вместо воды - Монгол-Шуудан.
А мы хотели дать веселый знак ангелам,
Да потеряли их из виду, заметая следы.
Вот и вышло бы каждому по делам его,
Если бы не свет этой чистой звезды.
Так что нам делать, как нам быть, как не ради пустой руки?
А если нам не петь, то сгореть в пустоте.
А петь и не допеть, - то за мной придут орлики,
С белыми глазами да по мутной воде.
Только пусть они идут - я и сам птица черная,
Смотри, мне некуда бежать: еще метр, - и льды.
Так я прикрою вас, а вы меня, волки да вороны,
Чтобы кто-нибудь дошел до этой чистой звезды.
Так и что теперь с того, что тьма под куполом,
Что теперь с того, что ни хрена не видать?
И что теперь с того, что все свечи куплены -
Ведь если нет огня, мы знаем, где его взять.
И может, правда, что нет путей, кроме торного,
И нет рук для чудес, кроме тех, что чисты,
А все равно нас грели только волки да вороны,
И благословили нас до чистой звезды.
|
