Земля, как и вода, содержит газы,
И это были пузыри земли.
Макбет
* * *
На перекрестке,
Где даль поставила,
В печальном весельи встречаю весну.
На земле еще жесткой
Пробивается первая травка.
И в кружеве березки -
Далеко - глубоко -
Лиловые скаты оврага.
Она взманила,
Земля пустынная!
На западе, рдея от холода,
Солнце - как медный шлем воина,
Обращенного ликом печальным
К иным горизонтам,
К иным временам...
И шишак - золотое облако -
Тянет ввысь белыми перьями
Над дерзкой красою
Лохмотий вечерних моих!
И жалкие крылья мои -
Крылья вороньего пугала -
Пламенеют, как солнечный шлем,
Отблеском вечера...
Отблеском счастия...
И кресты - и далекие окна -
И вершины зубчатого леса -
Всё дышит ленивым
И белым размером
Весны.
5 мая 1904
БОЛОТНЫЕ ЧЕРТЕНЯТКИ
А.М.Ремизову
Я прогнал тебя кнутом
В полдень сквозь кусты,
Чтоб дождаться здесь вдвоем
Тихой пустоты.
Вот - сидим с тобой на мху
Посреди болот.
Третий - месяц наверху -
Искривил свой рот.
Я, как ты, дитя дубрав,
Лик мой также стерт.
Тише вод и ниже трав -
Захудалый чорт.
На дурацком колпаке
Бубенец разлук.
За плечами - вдалеке -
Сеть речных излук...
И сидим мы, дурачки, -
Нежить, немочь вод.
Зеленеют колпачки
Задом наперед.
Зачумленный сон воды,
Ржавчина волны...
Мы - забытые следы
Чьей-то глубины...
Январь 1905
* * *
Я живу в отдаленном скиту
В дни, когда опадают листы.
Выхожу - и стою на мосту,
И смотрю на речные цветы.
Вот - предчувствие белой зимы:
Тишина колокольных высот...
Та, что нынче читала псалмы, -
Та монахиня, верно, умрет.
Безначально свободная ширь,
Слишком радостной вестью дыша,
Подошла - и покрыла Псалтирь,
И в страницах осталась душа.
Как свеча, догорала она,
Вкруг лица улыбалась печаль.
Долетали слова от окна,
Но сквозила за окнами даль...
Уплывали два белых цветка -
Эта легкая матовость рук...
Мне прозрачная дева близка
В золотистую осень разлук...
Но живу я в далеком скиту
И не знаю для счастья границ.
Тишиной провожаю мечту.
И мечта воздвигает Царицу.
Январь 1905
ТВАРИ ВЕСЕННИЕ
(Из альбома "Kindish" Т.Н.Гиппиус)
Золотистые лица купальниц.
Их стебель влажен.
Это вышли молчальницы
Поступью важной
В лесные душистые скважины.
Там, где проталины,
Молчать повелено,
И весной непомерной взлелеяны
Поседелых туманов развалины.
Окрестности мхами завалены.
Волосы ночи натянуты туго на срубы
И пни.
Мы в листве и в тени
Издали\' начинаем вникать в отдаленные трубы.
Приближаются новые дни.
Но пока мы одни,
И молчаливо открыты бескровные губы.
Чуда! о, чуда!
Тихонько дым
Поднимается с пру\'да...
Мы еще помолчим.
Утро сонной тропою пустило стрелу,
Но одна - на руке, опрокинутой в высь,
Ладонью в стволистую мглу -
Светляка подняла... Оглянись:
Где ты скроешь зеленого света ночную иглу?
Нет, светись,
Светлячок, молчаливой понятный!
Кусочек света,
Клочочек рассвета...
Будет вам день беззакатный!
С ночкой вы не радели -
Вот и всё ушло...
Ночку вы не жалели -
И становится слишком светло.
Будете маяться, каяться,
И кусаться, и лаяться,
Вы, зеленые, крепкие, малые,
Твари милые, небывалые.
Туман клубится, проносится
По седым прудам.
Скоро каждый чортик запросится
Ко Святым Местам.
19 февраля 1905
БОЛОТНЫЙ ПОПИК
На весенней проталинке
За вечерней молитвою - маленький
Попик болотный виднеется.
Ветхая ряска над кочкой
Чернеется
Чуть заметною точкой.
И в безбурности зорь красноватых
Не видать чертенят бесноватых,
Но вечерняя прелесть
Увила вкруг него свои тонкие руки...
Предзакатные звуки,
Легкий шелест.
Тихонько он молится,
Улыбается, клонится,
Приподняв свою шляпу.
И лягушке хромой, ковыляющей,
Травой исцеляющей
Перевяжет болящую лапу.
Перекрестит и пустит гулять:
"Вот, ступай в родимую гать.
Душа моя рада
Всякому гаду
И всякому зверю
И о всякой вере".
И тихонько молится,
Приподняв свою шляпу,
За стебель, что клонится,
За больную звериную лапу,
И за римского папу.
Не бойся пучины тряской -
Спасет тебя черная ряска.
17 апреля 1905
* * *
На весеннем пути в теремок
Перелетный вспорхнул ветерок,
Прозвенел золотой голосок.
Постояла она у крыльца,
Поискала дверного кольца,
И поднять не посмела лица.
И ушла в синеватую даль,
Где дымилась весенняя таль,
Где кружилась над лесом печаль.
Там - в березовом дальнем кругу -
Старикашка сгибал из березы дугу
И приметил ее на лугу.
Закричал и запрыгал на пне:
"Ты, красавица, верно, ко мне!
Стосковалась в своей тишине!"
За корявые пальцы взялась,
