Предисловие к комплекту открыток:
Виталий Диксон. Цитадель: Страницы минувших книг. – Иркутск, 2008.

    Писать про Диксона мне доводилось. Не раз и не два. При этом доводы, как и поводы, были разные – то ли новую книжку осветить, то ли самой в лучах диксоновской славы посветиться, то юбилей, то еще какое разнообразие поз и положений. И вот зачем взялась писать на сей раз – ума не приложу. Тем более, что повторяться – моветон, а рассказать по новому – это ж сколько фантазии надо…

   Да к тому ж, если бы в одной фантазии дело…

   А все дело в том, что его (ум) по отношению к нему (Диксону) прикладывать традиционно некуда. Ибо весь Диксон – не как «человек и пароход», но как «писатель и остров», - состоит из полутонов, намеков, иносказаний и метафор (при том что многие тропы ведут в никуда). Проще говоря, весь он – одна сплошная игра слов и разума. Причем частенько – между собой. И все-то он наиграться не может. Или не хочет (в смысле, перестать). А лучше сказать – не желает.

   От хотения до желания, известное дело, путь не далекий. Впрочем, недалеким его вряд ли осилить. В том числе и потому, что Диксон вешки-указатели кое-где ставит, конечно, да только львиная доля их – фальшивые. Хотя внешне все выглядит чин-чинарем: верной дорогой идете, товарищи.

   Ага, вздумалось козлику в лес погуляти…

   Так об чем, то бишь, сие иносказание? О каком предложном падеже мелкого рогатого скота, заплутавшего в дебрях букв, слогов и слов, которые Диксон невообразимым образом тусует в единственно возможный расклад собственного текста, внутри которого есть не только Бог с порогом, но и бабушка с Юрьевым днем, и цирк с конями и прочая эквилибристика, прямо на глазах трансформирующаяся в экслибристику: когда «Из книг В. Диксона», значит не просто из его книг, но – из ЕГО.

   Общим числом шесть. Ну, и плюс сопутствующие мелочи.

   А вот открыток до сей поры – не было. Упущение сие необходимо было исправить, ибо если вы до сих пор не открыли для себя Диксона, значит, ничего вы не потеряли. Но и не приобрели. И если с потерей однозначности не занимать, то с приобретением как раз занимать. Тем более, что с точки зрения географии наш Диксон – вот он, прямо в двух шагах на книжной полке, руку протяни и ознакомься. И будет тебе интеллектуальное счастье в виде вот такой, отнюдь не географической, открытки.

   Другой вопрос, зачем? Или как вариант – «за чем?» Зачем открывать новые непознанные доселе земли-острова, когда «нас и здесь неплохо кормят»? За чем пускаться в это неведомое плавание, которое если и принесет открытие, то не обязательно восторженное с придыханием «А-а-ах! Какой душка!».

   Да, собственно говоря, ни за чем и незачем. А вот «за кем?» – это уже другой вопрос, переплет и коленкор. Кто последний? – Я за вами. К открытию Диксона будьте готовы! – Всегда готовы!

   Готовы, но не подготовлены. Тем более что Диксон, как пить дать, встретит вас не с распростертыми объятьями, а посматривая через бойницу цитадели. Мой дом – моя крепость: что хочу, то и ворочу.

   Но уже со скрипом – воротит, и опускается подъемный мост: не добро пожаловать, конечно. Но и не посторонним вход воспрещен – что уже не может не радовать.

   Проходи, коль не шутишь. А коль шутишь – проходи тем более. Посмотри и ознакомься с картинками с выставки достижений отдельно взятого хозяйства, а заодно с цитатами, от которых уже полшага останется до полноценных книг.

   Цитаты – они как семечки. Насыпьте и мне стаканчик…

«… Время-то… оно тянется, потягивается, с боку на бок переваливается, с вечера – на вчерашний день, и вдруг заметишь с восхищенным смятением, что онО  уже превратилось в Оно… если, конечно, заметишь…»

   Во времена оны спросил меня как-то Виталий Алексеевич Диксон: «Это как же жанр в современной отечественной журналистике называется, коим ты злоупотребляешь для читательского просвещения?»

   «Какой такой жанр?» – удивилась я.

   «Да вот такой, состоящий из надерганных цитат».

   Поскольку жанра такого (тем более в современной отечественной журналистике) нету, пришлось тут же его выдумать:

   «Цитатница,» – сказала я, гордая новоизобретенным словом, в котором отражалась моя страсть к сладкому (а Диксон – на десерт).

   «Кому цитатница, а кому и цитадель» – фехтовально изрек Диксон, мгновенно расставив иные ударения с акцентами.

   Ударения при этом могли быть по голове, отчего акцент появлялся неизбежно.

    С Диксоном всегда так: не в лоб, так по лбу. И ничего в итоге не остается, кроме как раскрыть книжку да и прочитать:

«А продолжение следует – и всегда не так, как следовало бы…»

17 ноября 2008 г.