- Вот тебе триста рублей! - сказал Иван Петрович, подавая пачку кредиток своему секретарю и дальнему родственнику Мише Бобову. - Так и быть, возьми... Не хотел давать, но... что делать? Бери... В последний раз... Мою жену благодари. Если бы не она, я тебе не дал бы... Упросила.
Миша взял деньги и замигал глазками. Он не находил слов для благодарности. Глаза его покраснели и подернулись влагой. Он обнял бы Ивана Петровича, но... начальников обнимать так неловко!
- Жену благодари, - сказал еще раз Иван Петрович. - Она упросила... Ты ее так разжалобил своей слезливой рожицей... Ее и благодари.
Миша попятился назад и вышел из кабинета. Он пошел благодарить свою дальнюю родственницу, супругу Ивана Петровича. Она, маленькая, хорошенькая блондиночка, сидела у себя в кабинете на маленькой кушеточке и читала роман. Миша остановился перед ней и произнес:
- Не знаю, как и благодарить вас!
Она снисходительно улыбнулась, бросила книжку и милостиво указала ему на место около себя. Миша сел.
- Как мне благодарить вас? Как? Чем? Научите меня! Марья Семеновна! Вы мне сделали более чем благодеяние! Ведь на эти деньги я справлю свою свадьбу с моей милой, дорогой Катей!
По Мишиной щеке поползла слеза. Голос его дрожал.
- О, благодарю вас!
Он нагнулся и чмокнул в пухленькую ручку Марьи Семеновны.
- Вы так добры! А как добр ваш Иван Петрович! Как он добр, снисходителен! У него золотое сердце! Вы должны благодарить небо за то, что оно послало вам такого мужа! Моя дорогая, любите его! Умоляю вас, любите его!
Миша нагнулся и чмокнул в обе ручки разом. Слеза поползла и по другой щеке. Один глаз стал меньше.
- Он стар, некрасив, но зато какая у него душа! Найдите мне где-нибудь другую такую душу! Не найдете! Любите же его! Вы, молодые жены, так легкомысленны! Вы в мужчине ищете прежде всего внешности... эффекта... Умоляю вас!
Миша схватил ее локти и судорожно сжал их между своими ладонями. В голосе его слышались рыдания.
- Не изменяйте ему! Изменить этому человеку значит изменить ангелу! Оцените его, полюбите! Любить такого чудного человека, принадлежать ему... да ведь это блаженство! Вы, женщины, не хотите понимать многое... многое... Я вас люблю страшно, бешено за то, что вы принадлежите ему! Целую святыню, принадлежащую ему... Это святой поцелуй... Не бойтесь, я жених... Ничего...
Миша, трепещущий, захлебывающийся, потянулся от ее уха к щечке и прикоснулся к ней своими усами.
- Не изменяйте ему, моя дорогая! Ведь вы его любите? Да? Любите?
- Да.
- О, чудная!
Минуту Миша восторженно и умиленно глядел в ее глаза. В них он прочел благородную душу...
- Чудная вы... - продолжал он, протянув руку к ее талии. - Вы его любите... Этого чудного... ангела... Это золотое сердце... сердце...
Она хотела освободить свою талию от его руки, завертелась, но еще более завязла... Головка ее - неудобно сидеть на этих кушетках! - нечаянно упала на Мишину грудь.
- Его душа... сердце... Где найти другого такого человека? Любить его... Слышать биения его сердца... Идти с ним рука об руку... Страдать... делить радости... Поймите меня! Поймите меня!..
Из Мишиных глаз брызнули слезы... Голова судорожно замоталась и склонилась к ее груди. Он зарыдал и сжал Марью Семеновну в своих объятиях...
Ужасно неудобно сидеть на этих кушетках! Она хотела освободиться из его объятий, утешить его, успокоить... Он так нервен! Она поблагодарит его за то, что он так расположен к ее мужу... Но никак не встанешь!
- Любите его... Не изменяйте ему... Умоляю вас! Вы... женщины... так легкомысленны... не понимаете...
Миша не сказал более ни слова... Язык его заболтался и замер...
Через пять минут в ее кабинет зачем-то вошел Иван Петрович... Несчастный! Зачем он не пришел ранее? Когда они увидели багровое лицо начальника, его сжатые кулаки, когда услышали его глухой, задушенный голос, они вскочили...
- Что с тобой? - спросила бледная Марья Семеновна.
Спросила, потому что надо же было говорить!
- Но... но ведь я искренно, ваше превосходительство! - пробормотал Миша. - Честное слово, искренно!
