Cайт является помещением библиотеки. Все тексты в библиотеке предназначены для ознакомительного чтения.

Копирование, сохранение на жестком диске или иной способ сохранения произведений осуществляются пользователями на свой риск.

Карта сайта

Все книги

Случайная

Разделы

Авторы

Новинки

Подборки

По оценкам

По популярности

По авторам

Flag Counter

Юмор
Чехов Антон Павлович
Язык: Русский

Торжество победителя (Рассказ отставного коллежского регистратора)

В пятницу на масленой все отправились есть блины  к  Алексею  Иванычу Козулину. Козулина вы не знаете; для  вас,  быть  может,  он  ничтожество, нуль, для нашего же брата, не парящего  высоко  под  небесами,  он  велик, всемогущ, высокомудр.  Отправились  к  нему  все,  составляющие  его,  так сказать, подножие. Пошел и я с папашей.

Блины были такие великолепные, что выразить вам не  могу,  милостивый государь: пухленькие, рыхленькие, румяненькие.  Возьмешь  один,  черт  его знает, обмакнешь его в горячее масло, съешь -  другой  сам  в  рот  лезет. Деталями, орнаментами и комментариями были: сметана, свежая  икра,  семга, тертый сыр. Вин и водок целое море. После  блинов  осетровую  уху  ели,  а после ухи куропаток с подливкой.  Так  укомплектовались,  что  папаша  мой тайком  расстегнул  пуговки  на  животе  и,  чтобы  кто  не  заметил  сего либерализма,  накрылся  салфеткой.  Алексей  Иваныч,  на   правах   нашего начальника, которому всё позволено, расстегнул жилетку  и  сорочку.  После обеда, не вставая из-за стола, закурили, с дозволения начальства, сигары и повели беседу. Мы  слушали,  а  его  превосходительство,  Алексей  Иваныч, говорил.   Сюжетцы   были   всё    больше    юмористического    характера, масленичного...  Начальник   рассказывал   и,   видимо,   желал   казаться остроумным. Не знаю, сказал ли он что-нибудь смешное, но только помню, что папаша ежеминутно толкал меня в бок и говорил:

- Смейся!

Я раскрывал широко рот и смеялся. Раз даже взвизгнул  от  смеха,  чем обратил на себя всеобщее внимание.

- Так, так! -  зашептал  папаша. -  Молодец!  Он  глядит  на  тебя  и смеется... Это хорошо; может, в самом  деле,  даст  тебе  место  помощника письмоводителя!

- Н-да-с! - сказал между  прочим  Козулин,  начальник  наш,  пыхтя  и отдуваясь. - Теперь мы блины кушаем, наисвежайшую икру  употребляем,  жену белотелую ласкаем. А дочки у меня такие  красавицы,  что  не  только  ваша братия смиренная, а даже князья  и  графы  засматриваются  и  вздыхают.  А квартира? Хе-хе-хе... То-то вот! Не ропщите, не сетуйте и  вы,  покуда  до конца не доживете! Всё бывает, ну и всякие перемены бывают...  Ты  теперь, положим, ничтожество, нуль, соринка... изюминка - а кто знает? Может быть, со временем и  того...  судьбы  человеческие  за  вихор  возьмешь!  Всякое бывает!

Алексей Иваныч помолчал, покачал головой и продолжал:

- А прежде-то, прежде что было! А?  Боже  ты  мой!  Памяти  своей  не веришь. Без сапог,  в  рваных  штанишках,  со  страхом  и  трепетом...  За целковый, бывало, две недели работаешь. Да не дадут  тебе  этот  целковый, нет! а скомкают да в лицо бросят: лопай! И всякий  тебя  раздавить  может, уколоть, обухом хватить... Всякий оконфузить может...  Идешь  с  докладом, глядишь, а у дверей собачонка сидит. Подойдешь ты к этой собачонке  да  за лапочку, за лапочку. Извините, мол, что мимо прошел. С добрым  утром-с!  А собачонка на тебя: рррр... Швейцар тебя локтем - толк! а ты  ему:  "Мелких нет, Иван Потапыч!.. извините-с!" А больше всего я натерпелся и  поношений разных вынес от этого вот сига копченого, от этого вот...  крокодила!  Вот от этого самого смиренника, от Курицына!

И  Алексей  Иваныч  указал  на  маленького,  сгорбленного   старичка, сидевшего рядом с моим папашей. Старичок мигал утомленными  глазками  и  с отвращением курил  сигару.  Обыкновенно  он  никогда  не  курит,  но  если начальство предлагает ему сигару, то он считает неприличным  отказываться. Увидев устремленный на него палец, он страшно сконфузился и завертелся  на стуле.

- Много  я  претерпел  по  милости  этого   смиренника! -   продолжал Козулин. - Я ведь к нему к первому под начало попал. Привели меня  к  нему смирненького, серенького, ничтожненького и посадили за его стол. И стал он меня есть... Что ни слово - то нож острый,  что  ни  взгляд -  то  пуля  в грудь. Теперь-то он червячком  глядит,  убогеньким,  а  прежде  что  было! Нептун! Небеса разверзеся! Долго он меня терзал!  Я  и  писал  ему,  и  за пирожками бегал, перья чинил, тещу его старую  по  театрам  водил.  Всякие угождения ему делал. Табак нюхать выучился!  Н-да...  А  всё  для  него... Нельзя, думаю, надо, чтоб табакерка при  мне  постоянно  была  на  случай, ежели спросит. Курицын, помнишь?  Приходит  к  нему  однажды  моя  матушка покойница и просит его, старушечка, чтоб он сынка, меня то  есть,  на  два дня к тетушке отпустил, наследство  делить.  Как  накинется  на  нее,  как вытаращит бельмы, как закричит: "Да  он  у  тебя  лентяй,  да  он  у  тебя дармоед, да чего ты, дура, смотришь!.. Под суд, говорит,  попадет!"  Пошла старушечка домой да и слегла, заболела от перепугу, чуть не померла  в  ту пору...

Алексей Иваныч вытер глаза платочком и залпом выпил стакан вина.

- Женить меня на своей собирался, да  я  на  ту  пору...  к  счастью, горячкой заболел, полгода в больнице пролежал. Вот что  прежде  было!  Вот как живали! А теперь? Пфи! А теперь я... я над ним... Он мою тещу в театры водит, он мне табакерку подает и вот сигару курит.  Хе-хе-хе...  Я  ему  в жизнь перчику... перчику! Курицын!!

- Чего  изволите-с? -  спросил  Курицын,  вставая  и  вытягиваясь   в струнку.

- Трагедию представь!

- Слушаю!

Курицын вытянулся, нахмурился, поднял  вверх  руку,  скорчил  рожу  и пропел сиплым, дребезжащим голосом:

- Умри, вероломная! Крррови жажду!!

Мы покатились со смеху.

- Курицын! Съешь этот самый кусок хлеба с перчиком!

Сытый Курицын взял большой кусок ржаного хлеба, посыпал его перцем  и сжевал при громком смехе.

- Всякие перемены бывают, - продолжал Козулин. - Сядь, Курицын! Когда встанем, пропоешь что-нибудь... Тогда  ты,  а  теперь  я...  Да...  Так  и померла старушечка... Да...

Козулин поднялся и покачнулся...

- А  я -  молчок,  потому  что  маленький,  серенький...  Мучители... Варвары... А теперь за то я... Хе-хе-хе... А ну-ка ты! Ты!  Тебе  говорят, безусый!

И Козулин ткнул пальцем в сторону папаши.

- Бегай вокруг стола и пой петушком!

Папаша мой улыбнулся, приятно покраснел и засеменил вокруг  стола.  Я за ним.

- Ку-ку-реку! - заголосили мы оба и побежали быстрее.

Я бегал и думал:

"Быть мне помощником письмоводителя!"

Число просмотров текста: 2012; в день: 0.44

Средняя оценка: Никак
Голосовало: 4 человек

Оцените этот текст:

Разработка: © Творческая группа "Экватор", 2011-2024

Версия системы: 1.1

Связаться с разработчиками: [email protected]

Генератор sitemap

0