Раннее утро. Из-за слухового окна показывается на крыше серый молодой кот  с  глубокой  царапиной  на  носу.  Некоторое  время  он  презрительно жмурится, потом, говорит:

- Пред  вами  счастливейший  из  смертных!  О,  любовь!  О,   сладкие мгновения! О, когда я буду дохлым и меня  возьмут  за  хвост  и  бросят  в помойную яму, даже тогда я не  забуду  первой  встречи  возле  опрокинутой бочки, не забуду  взгляда  ее  узких  зрачков,  ее  бархатного,  пушистого хвоста! За одно движение  этого  грациозного,  неземного  хвоста  я  готов отдать весь мир! Впрочем... к  чему  это  я  вам  говорю?  Вы  никогда  не понимали ни котов,  ни  гимназистов,  ни  старых  дев.  Вы,  люди,  мелки, ничтожны  и  не  можете  хладнокровно  глядеть  на  кошачье  счастье.   Вы завистливо улыбаетесь и попрекаете меня моим счастьем: "Счастье котам!" Но ни одному из вас не приходит в голову спросить, какою ценою достается  нам счастье. Так дайте же я вам расскажу, во что обходится котам  счастье!  Вы увидите, что в погоне за ним кот борется, рискует и терпит гораздо больше, чем человек! Слушайте же... Обыкновенно в  9  часов  вечера  наша  кухарка выносит помои. Я выхожу за ней и пробегаю через  весь  двор  по  лужам.  У котов не принято носить калоши, а потому волей-неволей  приходится  забыть на всю ночь о своем отвращении к сырости. В конце двора я прыгаю на  забор и осторожно ступаю по его краю; внизу злорадно следит за мной сеттер,  мой злейший враг, мечтающий, что я рано или поздно свалюсь с забора и  позволю ему помять себя. Затем, один хороший прыжок - и я иду уже по сараю. Отсюда с усилием карабкаюсь я по водосточной трубе высокого  дома  и  шествую  по узкому, скользкому карнизу. С карниза я прыгаю на  соседний  дом.  Тут  на крыше меня обыкновенно встречают мои  соперники.  О  господа,  если  б  вы знали, сколько шрамов, рубцов и шишек прячется за моею шерстью, то  у  вас волосы стали бы дыбом! В прошлом  году  у  меня  едва  не  вытек  глаз,  а третьего дня мои соперники спихнули меня с высоты двухэтажного дома. Но  к делу. Я начинаю петь. В музыке мы, коты, теоретики и держимся новой школы, родоначальником которой считаем себя: не гонимся за мотивом,  а  стараемся петь громче и дольше. Обыватели плохие теоретики, а потому не мудрено, что они не понимают нашего пения и швыряют в нас  камнями,  метлами,  обливают помоями и натравляют на нас собак. Петь мне приходится около трех часов, а иногда и дольше, до тех пор, пока ветер не донесет до моего слуха  нежное, призывающее "мяу". Как молния, мчу я на этот призыв, встречаю  ее...  Наши кошки, в особенности из чайных магазинов, добродетельны.  Как  бы  они  ни любили,  они  никогда  не   отдадутся   без   протеста.   Нужно   обладать настойчивостью и силой воли, чтобы добиться успеха.  Она  шипит,  царапает вам нос, кокетливо жмурится; когда  на  ее  глазах  соперники  задают  вам выволочку, она мурлыкает, шевелит усами,  бегает  от  вас  по  крышам,  по заборам. Возня страшная, так что  сладкий  миг  наступает  обыкновенно  не раньше 4 - 5 часов утра.

Теперь вам понятно, во что мне обходится счастье.

(Задирает вверх хвост и с достоинством шествует дальше.)