Действительный статский советник Козерогов, выйдя в  отставку,  купил себе  небольшое  имение  и  поселился  в  нем.  Здесь,  подражая   отчасти Цинциннату, отчасти же профессору Кайгородову, он трудился в поте  лица  и записывал свои наблюдения над  природой.  После  его  смерти  записки  его вместе с прочим имуществом перешли  по  завещанию  к  его  экономке  Марфе Евлампиевне. Как известно, почтенная старушка снесла барскую усадьбу и  на месте ее построила превосходный трактир с  продажею  крепких  напитков.  В этом трактире была особая "чистая" комната  для  проезжающих  помещиков  и чиновников, и на столе  в  комнате  были  положены  записки  покойного  на случай, буде кому из проезжающих понадобится бумага. Один  листок  записок попал  в  мои  руки;  он,   по-видимому,   относится   к   самому   началу сельскохозяйственной деятельности покойного и содержит в себе следующее:

"3 марта. Весенний прилет птиц уже  начался:  вчера  видел  воробьев. Привет вам, пернатые дети юга! В вашем сладостном чириканье как  бы  слышу пожелание: "Будьте счастливы, ваше превосходительство!"

14 марта. Спросил сегодня у Марфы Евлампиевны: "Отчего это петух поет так часто?" Она мне ответила: "Оттого, что у него горло есть". А я ей:  "У меня  тоже  есть  горло,  однако  же  я  не  пою!"  Как  много  в  природе таинственного! Служа в Петербурге,  я  неоднократно  ел  там  индюков,  но живыми их видел впервые только вчера. Весьма замечательная птица.

22 марта. Приезжал становой пристав. Долго беседовали о добродетели - я сидя, он стоя. Между прочим, он спросил меня:  "А  желали  бы  вы,  ваше превосходительство, чтобы к вам опять вернулась  ваша  молодость?"  Я  ему ответил на это: "Нет, не желаю, потому что, будучи молодым, я не  имел  бы такого чина". Он согласился со мной и уехал видимо растроганный.

16 апреля. Собственноручно вскопал на огороде две грядки и посеял  на них манную крупу. Никому об этом не  сказал,  дабы  сделать  сюрприз  моей Марфе Евлампиевне, которой я обязан многими счастливыми минутами в  жизни. Вчера за чаем она горько  роптала  на  свою  комплекцию  и  говорила,  что увеличивающаяся полнота уже мешает ей пройти в дверь в кладовую. Я  ей  на это  заметил:  "Напротив,  душенька,  полнота  форм  ваших  служит  вам  к украшению и к наибольшему моему расположению к вам". Она вспыхнула,  я  же встал и обнял ее обеими руками, ибо одною рукой ее не обхватишь.

28 мая. Один старик, увидев  меня  около  женской  купальни,  спросил меня: зачем я тут сижу? Я ответил ему: "Наблюдаю  за  тем,  чтобы  молодые люди сюда не ходили и здесь не сидели". - "Давайте же  вместе  наблюдать". Сказавши  это,  старик  сел  рядом  со  мной,  и  мы  стали   говорить   о добродетели".