Как это ни странно, но единственный карась, живущий в пруде близ дачи генерала Панталыкина, влюбился по самые  уши  в  дачницу  Соню  Мамочкину. Впрочем, что же тут странного? Влюбился же лермонтовский демон в Тамару, а лебедь в Леду, и разве не случается, что канцеляристы влюбляются в дочерей своих начальников? Каждое утро Соня Мамочкина  приходила  со  своей  тетей купаться. Влюбленный карась плавал у самого берега и наблюдал. От близкого соседства с литейным заводом "Кранделя сыновья" вода  в  пруде  давно  уже стала коричневой, но тем не менее карасю все было видно. Он видел, как  по голубому небу носились белые облака и птицы,  как  разоблачались  дачницы, как из-за прибрежных кустов поглядывали на них молодые  люди,  как  полная тетя, прежде чем войти в воду, минут пять сидела на камне и,  самодовольно поглаживая себя, говорила: "И в кого я такой слон уродилась? Даже  глядеть страшно". Сняв с себя легкие одежды,  Соня  с  визгом  бросалась  в  воду, плавала, пожималась от холода, а карась, тут как тут, подплывал  к  ней  и начинал жадно целовать ее ножки, плечи, шею...

Выкупавшись, дачницы уходили домой пить чай со  сдобными  булками,  а карась одиноко плавал по громадному пруду и думал:

"Конечно, о шансах на взаимность не может быть и речи. Может ли  она, такая прекрасная, полюбить меня, карася? Нет, тысячу раз нет! Не  обольщай же себя мечтами, презренная рыба! Тебе остается только один удел - смерть! Но как умереть? Револьверов и фосфорных спичек в  пруде  нет.  Для  нашего брата, карасей, возможна только одна смерть - пасть  щуки.  Но  где  взять щуку? Была тут в пруде когда-то одна щука, да и та издохла от скуки. О,  я несчастный!"

И, помышляя о смерти, молодой пессимист зарывался в тину и писал  там дневник...

Однажды перед вечером Соня и ее тетя сидели на берегу пруда  и  удили рыбу. Карась плавал около поплавков и не отрывал глаз от любимой  девушки. Вдруг в мозгу его, как молния, сверкнула идея.

"Я  умру  от  ее  руки! -  подумал  он  и   весело   заиграл   своими плавниками. - О, это будет чудная, сладкая смерть!"

И, полный решимости, только слегка побледнев,  он  подплыл  к  крючку Сони и взял его в рот.

- Соня, у тебя клюет! - взвизгнула тетя. - Милая, у тебя клюет!

- Ах! Ах!

Соня вскочила и дернула изо всех сил. Что-то золотистое  сверкнуло  в воздухе и шлепнулось в воду, оставив после себя круги.

- Сорвалось! - вскрикнули обе дачницы,  побледнев. -  Сорвалось!  Ах! Милая!

Посмотрели на крючок и увидели на ней рыбью губу.

- Ах, милая, - сказала тетя, - не  нужно  было  так  сильно  дергать. Теперь бедная рыбка осталась без губы...

Сорвавшись с крючка, мой герой был ошеломлен и долго не понимал,  что с ним; потом же, придя в себя, он простонал:

- Опять жить! Опять! О, насмешка судьбы!

Заметив же, что у него недостает нижней челюсти, карась  побледнел  и дико захохотал... Он сошел с ума.

Но я боюсь, как бы не показалось странным, что я хочу занять внимание серьезного читателя судьбою такого ничтожного  и  неинтересного  существа, как карась. Впрочем, что же тут странного? Описывают  же  дамы  в  толстых журналах никому не нужных пескарей и улиток.  А  я  подражаю  дамам.  Быть может даже, я сам дама и только скрываюсь под мужским псевдонимом.

Итак, карась сошел с ума. Несчастный  жив  еще  до  сих  пор.  Караси вообще любят, чтобы их жарили в сметане, мой же герой любит теперь  всякую смерть. Соня Мамочкина вышла замуж за содержателя аптекарского магазина, а тетя уехала в Липецк к замужней сестре. В этом нет ничего  странного,  так как у замужней сестры шестеро детей и все дети любят тетю.

Но далее. На литейном заводе  "Кранделя  сыновья"  служит  директором инженер Крысин. У него есть племянник Иван, который, как  известно,  пишет стихи и с жадностью печатает их во всех журналах и газетах. В один знойный полдень молодой поэт, проходя мимо пруда, вздумал выкупаться. Он  разделся и полез в пруд. Безумный карась принял его за Соню  Мамочкину,  подплыл  к нему и нежно поцеловал его в спину.  Этот  поцелуй  имел  самые  гибельные последствия: карась заразил поэта пессимизмом. Ничего не подозревая,  поэт вылез из воды и, дико хохоча, отправился домой. Через  несколько  дней  он поехал в  Петербург;  побыв  там  в  редакциях,  он  заразил  всех  поэтов пессимизмом, и с того времени наши  поэты  стали  писать  мрачные,  унылые стихи.