|
Недовольный переменой, --
Штутгарт с Неккаром, прости! --
Он на Изар править сценой
В Мюнхен должен был уйти.
В той земле, где все красиво,--
Ум и сердце веселя,
Бродит мартовское пиво,
И гордится им земля.
Но, попавши в интенданты,
Он, бедняга, говорят,
Ходит сумрачный, как Данте,
И, как Байрон, супит взгляд.
Он невесел от комедий,
В бредни виршей не влюблен,
И над страхами трагедий
Не смеется даже он.
Девы рвением объяты --
Сердцу скорбному помочь,
Но отводят, встретив латы,
Взоры ласковые прочь.
Из-под чепчика веселье
В смехе Наннерле звучит.
"Ах, голубка, шла бы в келью!"
Датским принцем он ворчит.
Принялись, хоть труд напрасен,
Развлекать его друзья
И поют: "Твой светоч ясен,--
Пей услады бытия!"
Как же груз хандры тяжелой
Не спадет с твоей груди
В этой местности веселой,
Где шутами пруд пруде?
Но теперь там смеха мало,
Смех там несколько заглох:
Стали реже запевалы,
А без них ведь город плох.
Будь тебе хоть Массман дан там,-
Этот бравый господин
Цирковым своим талантом
Разогнал бы весь твой сплин.
Шеллинг, кто его заменит?
Без него не мил и свет!
Мудрецов- смешней нигде нет
И шутов почтенней нет.
Что ушел творец Валгаллы,
Что -- как плод его труда- --
Им завещан том немалый,--
Это разве не беда?
За Корнелиусом, сникли
Свиты всей его чины,
Ибо волосы остригли,
А без оных не сильны.
Шеф был опытнее вдвое:
В гривах сеял колдовство
Что-то двигалось живое
В них нередко оттого
Геррес пал. -- Гиена сдохла.
Краха клириков не снес
Инквизитор, чье не сохло
Веко, вспухшее от слез.
Этим хищником лишь кролик
Нам в наследье был прижит:
Жрет он снадобья от колик,
Сам он -- тоже ядовит.
Кстати, папский Доллингерий, --
Так ведь, бишь, мерзавца звать?
Продолжает в прежней мере
Он на Изаре дышать?
В самый светлый день я даже
Вспоминаю эту тварь!
Ни противнее, ни гаже
Не видал еще я харь.
Говорят болтуньи наши,
Что на свет он вышел вдруг
Между ягодиц мамаши,
Чей понятен перепуг.
Перед Пасхой в крестном ходе
Мне попался как-то он,--
Был он в темном этом сброде
Самой темной из персон.
Да, Monacho Monachorum 1
Есть монашья цитадель,
Град virorum obscurorum 2,
Шуток Гуттеновых цель.
Словом "Гухтен" потрясенный,
Встань же, бывший страж ночей,
И поповский хлам зловонный
Бей, как прежде, не жалей!
Как, бывало, рыцарь Ульрих,
В кровь лупи их по жрестцам!
Не страшась их воплей, дурь их
Выбивал он смело сам.
В корчах смеха у Эразма --
Столь он рад был той игре --
Лопнул чирей из-за спазма
И полегчало в нутре.
--------------------
1 Монах из монахов (лат.) - название Мюнхена.
2 Темных людей (лат.).
Зикинген от воплей своры,
Как безумный, хохотал,
И любой немецкий город
Эбернбургу подражал.
Дружный хохот брал измором
Даже тех, кто вечно хмур.
В Виттенберге пели хором
"Gaudeamus igitur!"1
Выбивая рясы-, Гуттен
Свой брезгливо морщил лоб;
Тучей блох он был окутан
И частенько кожу скреб.
Кличем "Alea est jacta!"2
Им суля переполох,
Рыцарь этак бил и так-то
И священников и блох.
Что ж ты, бывший страж полночный,
Не встряхнешься, часовой,
Влагой Изара проточной
Сплин не вылечится твой?
В путь, к победам! Ноги длинны,--
Рви сутану,-- все равно,
Шелк на ней ли благочинный
Или грубое рядно.
Хрустнув кистью, с кислой миной,
Он, вздыхая, говорит:
"Что с того, что ноги длинны?
Я Европой слишком сыт.
Я натер себе мозоли,--
Узок родины штиблет,--
Где ступню он жмет до боли,
Знаю сам -- охоты нет!"
-----------------
1 "Будем веселиться!" (лат.) -- первые слова старинной студенческой песни.
2 "Жребий брошен!" (лат.) -- слова Юлия Цезаря, сказанные им при переходе через Рубикон.
Были также девизом Гуттена.
|
