|
Цветами цвел мой путь весенний,
Но лень срывать их было мне.
Я мчался, в жажде впечатлений,
На быстроногом скакуне.
Теперь, уже у смерти в лапах,
Бессильный, скрюченный, больной,
Я слышу вновь дразнящий запах
Цветов, не сорванных весной.
Из них одна мне, с юной силой,
Желтофиоль волнует кровь.
Как мог я сумасбродки милой
Отвергнуть пылкую любовь!
Но поздно! Пусть поглотит Лета
Бесплодных сожалений гнет
И в сердце вздорное поэта
Забвенье сладкое прольет.
Я знал их в радости и в горе,
В паденье, в торжестве побед,
Я видел гибель их в позоре,
Но холодно глядел им вслед.
Их гроб я провожал порою,
Печально на кладбище брел,
Но, выполнив обряд, не скрою,
Садился весело за стол,
И ныне в горести бесплодной
Я об умерших мыслю вновь.
Как волшебство, в груди холодной
Внезапно вспыхнула любовь.
И слезы Юлии рекою
Струятся в памяти моей;
Охвачен страстною тоскою,
Я день и ночь взываю к ней.
В бреду ночном я вдруг, ликуя,
Цветок погибший узнаю:
Загробным жаром поцелуя
Она дарит любовь мою.
О тень желанная! К рыданьям
Моим склонись, приди, приди!
К устам прижми уста -- лобзаньем
Мне горечь смерти услади.
|
