Взять, к примеру, грецкие орехи. Даже, если постучать-понюхать. Что можно сказать о них? Ничего. Ровным счетом. Секрет внутри. Причем, спрятан достаточно надежно. Разломишь пополам, на две равные части тогда все и станет очевидным. Либо там недоспело-горькая сердцевина, либо созревшая мякоть. Попадается иногда черная гнилая труха. И все твои усилия оказались тщетны. Досадно бывает.
Попробуй, распознай, что у человека внутри. В самой потаенной его глубине, на донышке – в душе. Можно и так. Представить, что люди и орехи схожи. Сладковатые фисташки, арахис в ломкой скорлупе, вкусные кедровые орешки… Потому-то и раскалываются-разгадываются все по-разному.
Параллелить, сравнивать можно с чем угодно. Только к ответу, тому самому, ничуть не приблизишься.
Порой возникает желание увидеть себя извне. Потому как со стороны чаще видишь других. А познакомиться с собой поближе как-то не доводится. Такая возможность представилась. Мне предложили поучаствовать в фотосессии.
Небольшая комната-студия. Черный и белый фон. Компьютер. Куча дисков. Фотографии на стене. Наиболее удачные или любимые?
Цикламены. Такие комнатные цветы. Чутко вздрагивают лепестки-бабочки. Тонкие, прозрачно-нежные. Зимой на холодном подоконнике взрывается акварельный букет красных, сливочно-белых, лиловых, карамельно-желтых цикламенов. Хрупкая тайна. За обледеневшим стеклом сказочное лето. Необъяснимо. Да и не к чему это. Искать ответы на сложные вопросы. Мир станет слишком прост и понятен.
Один, второй, третий снимок….Слишком скована. Не умею позировать.
-Представь, что смотришься в зеркало. Утром. Когда проснулась.
Воздух становится густым как сироп. Плавится. Стекает с объектива. С осветительных приборов.
Меняет положение камеры. У меня саднят колени, и побаливает поясница. От прогибов, наклонов, еще больше от напряжения. Второй час работы. Результат пока нулевой.
Скидываю туфли. Сажусь на пол. Наливаю в бокалы коньяк. Себе и ему.
-Я не вижу тебя. Самое главное поймать образ. А ты закрылась, замкнулась. Спрятала себя. Ту, какая есть на самом деле. Внешняя оболочка не так важна. Я хочу увидеть твой внутренний мир. Может быть, попробуешь раздеться?
-Хорошо.
Платье на полу. Немножко свободнее. Но все же не то. Совсем не то.
Следом отправляется все остальное.
Окунаюсь в маленькое пространство комнаты. В горячий мед.
Запах кожи. Вкуса горького шоколада. И еще лимонов. С солью.
Откидываю голову и закрываю глаза. Накладываясь слоями, в воображении всплывает рисунок - граффити. Из ядовито-зеленого цветка прорастают огромные глаза лилового цвета. Всю эту иррациональную картину венчает клетчатый зонт.
Непрерывно щелкает фотокамера. Художник в процессе работы. Поиска мгновения.
Вдыхаю запах собственного тела. Чувствую себя кошкой. Ползущей, изгибая податливую спину. С вкрадчивым урчанием. Осторожно передвигая мягкие лапы. Пряча и выставляя острые когти. Безумно хочется вытянуться. Потереться спиной о ковер.
Накидываю на плечи легкий кремовый флис. Ткань холодит разгоряченную кожу. Окутывает невесомой паутиной. Струится мятным ветром. Рассыпается волнами. И опадает уставшей пеной.
С ней можно экспериментировать бесконечно. Фантазировать. Трогать на ощупь. Получая каждый раз новые ощущения.
Тело оживает. Говорит на собственном языке. Управляет сознанием. Обнажает душу.
Вишневое вино, стекающее каплями на живот. Спелые груши. Бронзовый подсвечник.
Вещи помогают заговорить. Закричать. Прошептать о собственных чувствах.
Исчезает камера. Фотограф. Размываются стены. Остаемся только мы. Я и мое тело.
Напряженное. Извивающееся. Умиротворенное. Спелое. Такое, каким оно хочет быть сейчас. Через минуту. Через четверть часа. Бесконечно.
Закончились кадры. Пора остановиться.
У фотографа соленые ручейки пота, сбегающие за воротник.
Заметно дрожащие руки. Непростая работа. Но сегодня я хочу быть в гармонии сама с собой. Раствориться.
Забираю диск. Благодарный поцелуй.
Прощаюсь и ухожу.
