|
Бульвары дрожали, и стоны звучали глухие,
Когда мы въезжали полком в поселенья большие.
В своей колеснице красавец-поручик катил,
И дамы-девицы заранее млели без сил.
А ночи лихие тем временем стали короче,
И стоны глухие уже зазвучали погромче -
Служанки в трактирах встречали весёлых гостей,
Когда на квартирах стояли мы несколько дней.
Наш гордый поручик, как демон, красив и беспечен,
Он что-то получит на плечи за сладкие речи.
Неистово чёрны служанок хмельные глаза,
И руки проворны, а мысли чисты, как слеза.
И с кличем драгунским мы приступом брали подвалы,
С весёлым бургундским бокалы, бокалы, бокалы,
Гитарные трели звенели в разгульных ночах,
И розы краснели на длинных бильярдных столах...
Но - гордой осанке хвала, и красивы попоны!
А наши служанки печально смотрели с балкона,
Их губы дрожали, прикрыты венцами цветов,
Когда провожали наш полк из больших городов.
В своей колеснице поручик тащился по кочкам,
И дамы-девицы протяжно сморкались в платочки,
И, тяжко вздыхая, смотрели сквозь слёзы туда,
Где очень большая тянулась за ним борозда.
И эти ресницы он вспомнил видением ада,
Когда в колеснице накрылся случайным снарядом,
И тот поединок не вспомнят драгуны в веках,
Поскольку один я остался в живых из полка.
И так же, как с нами, служанки флиртуют с другими,
И ночь над полями, и над городами большими,
И слушают боги, как я ковыляю домой,
По пыльной дороге стуча деревянной ногой.
|
