Как  друзы и луна, как  смерть и прошлая неделя, далекое прошлое -  из тех  вещей,  глубина  которых  измеряется  нашим незнанием.  Его  мягкость и предупредительность не знают границ;  оно,  в  отличие  от  будущего, всегда готово  к услугам, а  хлопот  сулит куда  меньше.  Понятно,  что  прошлое - заповедник любых мифологий.

  Кто  хотя  бы однажды не  забавлялся  поисками собственных предков,  не воображал себе предысторию родных и близких? Я забавлялся этим  неоднократно и  всякий  раз  испытывал удовольствие,  представляя себя евреем. Речь всего лишь о выдумке,  о мысленном приключении тихони и домоседа, которое ведь  не задевает  никого  и  меньше  других  -  репутацию  Израиля,  поскольку  мое иудейство, подобно песням  Мендельсона, остается  музыкой  без слов.  Тем не менее журнал  "Тигель" решил  увековечить мою обращенную  в прошлое надежду, объявив  миру  о  "коварно  скрываемых"  мною   еврейских  корнях  (подобное причастие, да еще вкупе с наречием, не может оставить писателя равнодушным).

  Мое  полное  имя -  Борхес Асеведо.  В  одном  из  примечаний к  главе пятнадцатой  своей  книги  "Росас  и  его  эпоха"  Рамос  Мехия  перечисляет буэнос-айресские семейства  того  времени, доказывая, что все  или почти все они "ведут происхождение  от португальских  евреев". В списке есть и фамилия Асеведо:  таков  единственный  документ  в  поддержку  моих   семитофильских притязаний  (точнее,  он  был единственным до торжественного  посвящения  на страницах   "Тигля").   Тем  не  менее  капитан   Онорио   Асеведо  предался соответствующим  разысканиям,  о  результатах  которых  мне  вряд  ли  дадут умолчать.  Из  них  следует,  что  первым  из Асеведо  на латиноамериканский континент ступил каталонец дон Педро  де Асеведо,  землевладелец, около 1728 года пустивший корни в Паго де лос Аройос, отец и дед скотоводов этого края, почетный гражданин, фигурирующий в  анналах одного  из приходов Санта-Фе и в документах времен вице-королевства, - то  бишь предок, увы, из неисправимых испанцев.

  Два  столетия  не  смогли  придать  ему  иудейское  происхождение,  два столетия ничья рука не тревожила его памяти.

  Я благодарен журналу "Тигель", подвигнувшему  меня на эти  розыски,  но теперь  у  меня  еще  меньше  надежд включить в  свою родословную Жертвенник всесожжения, Медное  море,  Генриха  Гейне,  Глейзера  и десять праведников, Екклезиаста и Чарли Чаплина.

  Говоря  языком  статистики,  евреи  весьма немногочисленны.  Что  бы мы сказали о человеке, в четырехтысячном  году  открывшем, что отовсюду окружен выходцами из провинции Сан-Хуан?  Наши изобличители упорно ищут чужие  корни среди евреев, но никогда - среди финикийцев, нумидийцев, скифов, вавилонян, персов,  египтян,  гуннов,   вандалов,  остроготов,   эфиопов,   иллирийцев, пафлагонцев, сарматов, мидийцев,  оттоманцев, берберов, британцев, ливийцев, циклопов  и  лапифов.  Ночи Александрии,  Вавилона,  Карфагена  или  Мемфиса никогда не  подарят  тебе  предка: это способность  оставлена  лишь племенам смолистого Мертвого моря.

Перевод Б. Дубина