Исторический роман всегда пользовался любовью читателей. Это и увлекательный, крепко закрученный сюжет, это и полезная информация о делах давно минувших лет. Законодателем мод в этом жанре в последнее время был Валентин Пикуль. И все пишущие невольно испытывали его влияние. Можно, конечно, говорить о недостаточной глубине осмысления Пикулем описываемых им событий, односторонности взгляда – всё это есть. Но не надо забывать и то, что историческая литература приучает человека мыслить, копаться в причинах и следствиях, да и просто расширяет кругозор.

    История Иркутска достаточно насыщена событиями, в любом времени можно найти массу интересного как для учёного, так и для писателя. Виталий Диксон не первый из иркутских  писателей, кто обращается к историческому жанру. Но он не идёт по проторённой тропе. «Пятый туз» - роман необычный не только по фактуре и повествовательному строю, но даже и по жанровому уточнению – «фарс-роман». Именно в этом проступает отношение писателя к самому предмету, к истории. Главный урок, который преподносит история, - это то, что из неё не извлекают уроков. В таком случае история имеет свойство повторяться. Но уже замечено: трагедия, повторяясь, превращается в фарс. Вот этими общеизвестными мыслями и вооружён Виталий Диксон. В жизни есть место всему: смеху и слезам, горю и радости, причём случается так, что эти крайние проявления соседствуют друг с другом, мало того, пир может обернуться тризной, а тризна пиром, победа бедой; нам  то жутко весело, то страшно интересно, и мы смеёмся сквозь слёзы и радуемся рыдая.

    Действие романа начинается в 1787 году и заканчивается в первой половине XIX века, но рамки повествования гораздо шире, писатель не ограничивается историей Иркутска, она причудливо преломляется и отражается в истории Государства Российского, в истории Европы, да, пожалуй, и в мировой истории. Вот посмотрите хотя бы на одну из цепочек, выстраиваемых автором. У иркутского губернатора Ивана Варфоломеевича Якобия вроде неплохая фамилия, но случается Великая Французская революция, и Иван Варфоломеевич, даже в отставке, не знает, куда деть своё «якобинство». С этакой фамилией перед Екатериной II, до ужаса боявшейся революции, лучше было не показываться. Что это? Трагедия? Комедия? И то, и другое, то есть фарс.

    Виталий Диксон стремится максимально приблизить язык романа к языку XVIII  столетия. Это ему удалось. Диалоги героев получились сочными, динамичными. Правда, такая лексика несколько затрудняет чтение, да и автор, частенько увлекаясь какой-то одной сюжетной линией, забывает, что надо двигать центральную. Это, конечно, недостатки, и причина их вот в чём. Диксон – мастер миниатюры, в тексте есть страницы – просто шедевры, где он демонстрирует прямо-таки виртуозное владение словом. Но в композиции он гораздо слабее. Роман перегружен боковыми ходами, отступлениями, которые отвлекают внимание от основных событий. Впрочем, и это можно понять. В разных местах России и даже на разных улицах одного города, того же Иркутска, одновременно происходит столько всего, что и не уследить, отсюда и излишняя многоголосость «Пятого туза».

    Кто же герои? А герои разные. Это и губернаторы Якобий и Сперанский, купцы Шелехов и Сибиряков, канцелярский стрекулист Ванька Почекушин, цементирующий всё повествование, в конце становящийся важной шишкой; это и простой народ – крестьяне, казаки, охотники, мастеровые; на страницах  романа присутствуют Екатерина II, первый пиит России Державин, английский шпион-отравитель Джон Ледьярд…

    О чём роман? Можно отделаться банальностью – о жизни. Но, как ни странно, этот расхожий, ни к чему не обязывающий ответ, - самый точный. О жизни, о российской жизни, жизни со взяточниками, с самодурами-чиновниками, с отвратительными дорогами, с дураками. Мало что изменилось за двести лет – кругом всё то же, всё такие же дороги и такие же дураки, и такие же взяточники и самодуры. Безобразия хватало тогда, хватает и сейчас. Диксон не задаётся вопросами: что делать? кто виноват?  Жизнь текла и будет течь, что бы ни происходило, и остановить этот поток никто не в силах – ни всемогущий самодержец, ни лютый зверь бабр. Герои романа идут своей чередой: отразятся в нескольких страницах, словно в зеркале, и исчезнут во мраке истории, освободят лик земли, превратятся в память.

    По мысли автора, определение «человек разумный» не совсем точно, следовало бы сформулировать иначе: «человек помнящий». Только память дарует нам возможность мыслить, беспамятное зрение слепо, беспамятный разум – просто белый лист бумаги. Лишив человека памяти, можно делать с ним всё, что угодно. Взять хотя бы один пример, коих у Диксона множество. Просто иллюстрация к нашему не то что слепому зрению, а зрению дефективному, ущербному, искажённому, упёртому в одну точку. С именем Суворова в нашем сознании связаны блестящие победы: штурм Измаила, переход через Альпы; мало кто знает и помнит, что он возглавлял правительственные войска, громившие Пугачёва, - прославленный полководец и здесь оказался на высоте. Во время пугачёвщины Гаврила Романович Державин, тогда ещё юный двадцативосьмилетний офицер лейб-гвардии, попросился в Следственную комиссию, где ревностно отличился в казнях «для примера»  и в повальном сечении бунтовщиков и бунтовщиковых баб. Правильно, не всю же жизнь он сочинял оды. Державин был человеком своей эпохи, так же, как Суворов, так же, как Пугачёв…В общем-то обидно, что история ничему не учит, но, может быть, её функция в другом: формировать у человека трезвый взгляд на жизнь, желание видеть все события в подлинном свете или, по крайней мере, не закрывать глаза на то, чего не хочется видеть.

    «Пятый туз» - это дебют писателя Виталия Диксона. Прежде чем увидеть свет, роман десять лет мыкался по издательству. Может быть, судьба других произведений Диксона будет более удачной.

   «И нет нам прощания.
И продолжение следует – вечно…»

Александр Карпачёв
«Советская молодёжь», №7(10432),
января 1996 г. – (Рубрика: Иркутская книга)