|
Г. Г. Шпету
Вчера завернул он в харчевню,
Свой месячный пропил расчет.
А нынче в родную деревню,
Пространствами стертый, бредет.
Клянет он, рыдая, свой жребий.
Друзья и жена далеки.
И видит, как облаки в небе
Влекут ледяные клоки.
Туманится в сырости - тонет
Окрестностей никнущих вид.
Худые былинки наклонит,
Дождями простор запылит -
Порыв разгулявшейся стужи
В полях разорвется, как плач.
Вон там: - из серебряной лужи
Пьет воду взлохмаченный грач.
Вон там: - его возгласам внемлет
Жилец просыревших полян -
Вон: - колкие руки подъемлет
Обсвистанный ветром бурьян.
Ликует, танцует: "Скитальцы,
Ища свой приют, припадут
Ко мне: мои цепкие пальцы
Их кудри навек оплетут.
Вонзаю им в сердце иглу я...
На мертвых верхах искони.
Целю я, целуя-милуя,
Их раны и ночи, и дни.
Здесь падают иглы лихие
На рыхлый, рассыпчатый лесс;
И шелестом комья сухие
Летят, рассыпаясь в откос.
Здесь буду тебя я царапать, -
Томить, поцелуем клонясь..."
Но топчет истрепанный лапоть
Упорнее жидкую грязь.
Но путник, лихую сторонку
Кляня, убирается прочь.
Бурьян многолетний вдогонку
Кидает, свинцовую ночь.
Задушит - затопит туманом:
Стрельнул там летучей иглой...
Прокурит над дальним курганом
Тяжелого олова слой.
Как желтые, грозные бивни,
Размытые в россыпь полей,
С откосов оскалились в ливни
Слои вековых мергелей.
Метется за ним до деревни
Ликует - танцует репье:
Пропьет, прогуляет в харчевне
Растертое грязью тряпье.
Ждут: голод да холод - ужотко;
Тюрьма да сума - впереди.
Свирепая, крепкая водка,
Огнем разливайся в груди!
1905-1908
Ефремов
|
