|
Сначала я, натурально, жил без всякого разуменья.
Затем подрос, но, будучи слеп, рассчитывал на чутье.
Потом однажды раздался звон, послышалось дуновенье
И вдруг открылись мои глаза. И я увидел ее.
Желанье чуда светилось в ней прожилкою голубою,
Но я еще не умел ни дать, ни вымолвить ничего...
Она была - то кристалл, то газ; а я представлял собою
Какое-то неизвестное химикам бурое вещество.
Потом я видел ее на перекрестках шумного града:
Клыки молодых людей то здесь, то там ее стерегли.
То здесь, то там движением каблучка, плеча или взгляда
Она приказывала клыкам не сметь - и те не могли.
Статистов, как мотыльком огонь, влекла ее пантомима,
Суля призы и казни - кому зазря, кому поделом.
Мой брат ступал по ее следам, страдая неутомимо...
Лишь я скучал в стороне. И все текло своим чередом.
Потом я выучил языки и сделался безупречен,
В ее расчеты сюрприз такой, скорей всего, не входил.
Поэтому стоило мне мелькнуть, как я уже был замечен:
Не то чтобы избран, но учтен во всяком случае был.
Итак, "великий слепой прозрел", дальнейшее - не загадка:
Безногий пошел плясать, лишенный слуха сел за рояль.
Она и я оказались вдруг единой частью порядка,
Сменить который не властны ни безумие, ни мораль.
В конце концов (не ведаю, кто из демонов научил нас),
Свершилось нечто - и навсегда сокрылось в царстве теней...
Уже два года минуло с той поры, как это случилось,
Но больше я ее не встречал. И мало слышал о ней.
Все так же, видимо, где-то она маячит и пропадает,
Вертя пространство перед собой, как пряха веретено.
Все так же брат мой ходит за ней вослед и так же страдает.
Но это мне, простите, уже два года как все равно.
|
