|
Скрежещут и хрустят по гравию подковы
И камешки, стуча, стихают в гуще трав.
Ночная всадница в аллеях скачет снова,
Мой парк запущенный ристалищем избрав.
В аллеях замерших так странно и тревожно
Звучат и хруст копыт, и щелканье камней,
И храп ее коня. Из грота осторожно
Однажды проследить осмелюсь я за ней.
Я черный силуэт увижу из засады,
Лишь пеною над ним колеблется перо;
Но рамы - не заслон и листья - не преграда
Для взоров тех существ, кем движут силы ада,
Которых тьмы и зла нещадно жжет тавро.
Осадит скакуна она движеньем резким -
И, как в ночной степи далекая гроза,
Вдруг фосфорическим голубоватым блеском
Дохнут огромные безумные глаза.
И всадница тотчас во мраке растворится,
Но все влечет меня ночами в этот грот,
Чтоб мне пригрезилась безумных глаз зарница,
Бескровное лицо и гневно сжатый рот.
Мне кажется - опять хрустят подковы звонко,
И нет покоя мне, и я хочу вступить
В пределы, где моя блуждает амазонка,
Ночных скитаний скорбь хочу я с нею пить.
Хочу вкушать порок я из запретной чаши
И душу отвратить от доброго труда,
Чтоб в мире сумрачном пути скрестились наши,
Для мирных и простых сокрытом навсегда.
|
