Ирочка лежала в постели, страдая. От боли в горле, от многодневного лежания, от скуки и, главное, от того, что в это время её друзья развлекаются, тусуются в барах и ночных клубах, на дискотеках и концертах. Сначала её телефон верещал с утра до вечера, приглашали в ресторан «У Фёдора», в «Метелицу» или в «Плешку» на студенческий сабантуй, - у Ирины было много поклонников. Ей был уже двадцать один год, кавалеров хоть отбавляй, а настоящей любви ещё не было.
Телефонные звонки становились всё реже. Ангина не проходила, голова болела, приближалось Восьмое Марта. Это было уж слишком! Когда всем девушкам будут дарить цветы и подарки, всячески ублажать и развлекать, Ирине придётся полоскать горло противным прополисом и класть под язык таблетку горького стрептоцида? Выздоровление началось к седьмому числу. Едва температура спала, Ирочка снова начала щебетать по телефону. А восьмого уже бегала по квартире от зеркала к зеркалу, примеряя юбочки и блузки.
Зазвонил телефон. В одних трусиках Ира подбежала к аппарату, схватила трубку, запыхавшись, спросила: «Алло?» Вот те на! Позвонил её бывший учитель литературы Роман Алексеевич, молодой мужчина, с которым ещё в школе у Ирочки был лёгкий флирт. Преподавание он бросил и теперь заключил договор с одним издательством на серию детективов, которые уже принесли определённую известность их автору. Роман приглашал пойти с ним в гости к художнику, его приятелю, участнику знаменитой бульдозерной выставки. Ира была польщена и заинтригована. Ну, раз уж так получилось, и он позвонил первым, то она не собирается больше задерживаться в постылой душной комнате ни на минуту, а друзья-приятели подождут.
Конечно, в первый день после болезни нечего и думать выглядеть на все сто, но кое-что сделать можно. Там подмыв, там припудрив, там побрызгав духами, где - неважно, Ирочка в новом модном свитере и старых подружкиных брючках поспешила на свидание.
Роман выглядел эффектно. Своим элегантным костюмом, узенькими очками в золотой оправе и шикарным букетом алых роз он хотел, конечно, произвести впечатление, что ему и удалось. Они пришли в мастерскую, где сидел художник Тимур со своими гостями: художником Димой и профессором Аликом. Все они выглядели очень солидно, Ирочке даже неудобно было называть их так запросто по именам.
Ирочке и Роману обрадовались. Мужчины пили водку, заедая бананами. Тимур по дороге в мастерскую, в троллейбусе оставил сумку с продуктами, и снова бегать по магазинам было лень. Роман достал бутылку, ветчину и сладости для Ирочки. Кругом, по стенам висели картины с изображениями женщин и экзотических животных, много холстов стояло повёрнутыми лицом к стенке, валялись тряпки, испачканные краской. Ирочке было интересно.
Мужчины пили только за Ирочку и провозглашали тосты так часто, что Ира то и дело пропускала свою очередь. Но если пила, то старательно выпивала рюмку до конца под одобрительное гудение мужиков. Она уже чувствовала себя с ними на равных, особенно с Тимуром, хозяином мастерской. Несмотря на возраст, он был очень привлекателен: высокий, худощавый, густые волосы с проседью, благородный профиль. Он предлагал Ирочке нарисовать как-нибудь её портрет, и она с удовольствием соглашалась. Романа взял в оборот профессор, огромной лапой он обхватил его за плечи и объяснял свою концепцию мироустройства. Художник Дима почувствовал себя плохо: то ли давление поднялось, то ли упало, и он ушёл, извинившись. Тимур пригласил Ирочку танцевать.
Ой, как весело, Ирочка соскучилась по танцам. А Тимур подхватил её на руки, кружил, смеялся и, уже пьяный, тыкался спиной в холсты и подрамники в тесном закутке мастерской. Когда Тимур освободил девушку из своих объятий, она побежала к туалету, но он оказался засорен, и хозяин предложил воспользоваться замазанным красками умывальником. Ира вскарабкалась на коробки и присела над раковиной. Тимур подошёл близко и стал целовать её ротик и щёки, слушая нежное журчанье девичьей струйки. Ирочка тут же и подмылась, а Тимур смотрел, как она натягивает трусики, колготки, обхватил её за талию и стал целовать пупочек на пухлом животике. Ирочка удивлялась себе, что совсем не стесняется этого ещё недавно совсем незнакомого взрослого человека. Натянув брючки, она вернулась к столу. Поплескав в умывальник, подошёл и Тимур. Ещё выпили. Профессор Алик всё ещё не выпускал Романа из могучих объятий, проявляя к нему всё большую симпатию.
Вдруг Тимур задрал на себе рубаху: «Хотите, я покажу вам пупок?» Все засмеялись. «А вам слабо?» Роман, тоже вытащил рубашку из штанов. Ирочка залюбовалась мужчинами, оба худые, животы втянутые, у Романа кожа смуглая, а у Тимура светлая, но более волосатая. Алик смутился, ему, может, тоже хотелось бы покрасоваться перед Ирой, но живот у него был толстый, открывать его было стыдно. «А ты, Ирочка, покажешь нам свой пупочек?» «Я стесняюсь». Мужики опустили рубахи и продолжили беседу, допивая понемногу последнюю бутылку. Профессор всё крепче прижимал Романа Алексеевича, а Тимур всё ближе придвигался к Ирине. Вдруг она видит, что рука его вытаскивает из уже расстёгнутой ширинки розовый мягкий член. Ирочка взвизгнула. Роман и Алик повернулись к ним. Тимур поднялся, демонстрируя свою наготу, возвышаясь во весь рост над Ирочкой. Профессор, кивнув ей, спросил коротко: «Тебе помочь?» «Да», - пролепетала она, и в тот же миг Алик потащил Тимура за шиворот прочь от девушки. Тимур неожиданно сильно рассердился, и мужики сцепились. «Не трогай меня, - пригрозил хозяин, толкая гостя на диван. Алик опешил, никогда Тимур себя с ним так не вёл. А художник тем временем и не думал успокаиваться, он схватил за ножку табурет и, размахнувшись, бросил в Алика, правда, нарочно промазав. «Уходи отсюда! - крикнул он, - Уходи и никогда больше здесь не появляйся!» Профессор понял и без долгих разговоров собрался и откланялся.
Тимур сразу успокоился, поправил одежду, принёс заначку, пол-литра из холодильника, и они продолжили пить втроём, как будто ничего и не происходило. Ира пересела к Роману, Тимур пересел к ним так, что Ирочка оказалась между двумя кавалерами. Роман неожиданным движением засунул руку ей под блузку, нащупав сразу тёплую упругую грудку. Тимур последовал его примеру. Ирочка, не удержавшись, опрокинулась навзничь. Слева под блузкой была рука писателя, а справа - художника. Эта мысль так заняла воображение девушки, что она и не подумала сопротивляться, а затем и почувствовала, как же это чертовски приятно: две руки возились у неё под кофточкой, одна более нежная, другая погрубее. Одна из них сильно сжимала мягкую податливую грудь, другая ласково теребила сосок и поглаживала вокруг. От разности ощущений кружилась голова. Все трое затаили дыхание от блаженной истомы.
Роман принялся целовать Ирочке щёку и ушко, подбираясь постепенно к приоткрытым пухлым губам. Тимур вздохнул и засунул руку Ирочке глубоко под колготки и трусики, протиснул нетерпеливым движением между ног и обхватил тёплый, укрытый мелкими волосками холмик. Ирочка была распластана под жадными нахальными руками мужчин, меж двух горячих дыханий. Роман полностью завладел её грудью и прижал губы к её губам. Ирочка с запоздалым возмущением, словно опомнившись, начала вырываться от пьяных кавалеров. Им очень не хотелось сдавать завоёванные неожиданным натиском позиции, но Ирочка решительно освободилась от объятий, поправила блузку, подтянула брючки, встала. «Ну, куда же ты, деточка?», - жалобно спросил Роман, приподнимаясь с примятого ложа. Мужчины выглядели смущёнными, конечно это произошло не нарочно, а по пьяни, неожиданно для всех. «Бесстыдники!», - ответила Ирочка. Но всем стало смешно, смущение рассеялось, и Ирочке показалось неуместным продолжать разыгрывать негодование, которого она и не испытывала, а просто машинально пыталась вести себя как положено порядочной девушке. Ведь ей не было противно, напротив, таких ярких ощущений она не испытывала давно.
Все снова уселись за столиком, разлили остатки по рюмкам, чокнулись. Роман предложил проводить Ирочку, но Тимур замахал руками: «Куда вы пойдёте? Посмотри, сколько времени! Оставайтесь, переночуете у меня». Роман взглянул на часы, откинулся к спинке дивана: «Честно говоря, я не очень-то представляю, как сейчас смогу добраться домой, да и очки потерял», - он пошарил рукой вокруг себя. Все взглянули на Ирочку выжидающе. Она было встала, но такая лень охватила её, не хотелось выходить в ночную промозглую сырость и тащиться к себе в неубранную квартиру, где всё напоминает о недавней болезни, и Ирочка сдалась: «Где мы будем спать?» Тимур, ни слова не говоря, принялся раскладывать единственный диван в своей мастерской. Роман ушёл ополоснуться в умывальнике. Когда он вернулся, постель была расстелена, а Ирочка уже скидывала с себя нижнюю рубашку и трусики, потеряв всякую стеснительность. Тимур, замерев, наблюдал обнажающееся изящное девичье тело. Ирочка юркнула под одеяло, Тимур, быстро скинув одежду, лёг слева от Ирочки, Роман примкнул к ним с правой стороны, возле стенки.
Тимур обнял Ирочку сзади, ощущая отрадную свободу беспрепятственного движения вдоль всего её нагого и ничем не защищённого и не стеснённого тела. И рука Романа легла на её живот, указательный палец залез в пупочек, пальцы ласково заскользили по упругой коже, нежно сжимая и отпуская её. И вот снова руки Романа и Тимура встретились на Ирочкиной груди, они мяли, игрались ею, девушка отдалась в их полное владение. Тимур обхватил губами сосок, Роман засосал, захваченную им правую грудку. Две головы прижались к Ирочкиной груди, придавили её своей тяжестью, вытягивая из неё губами и языком столь отрадные им томление и страстную покорность женской любви. Ирочка гладила руками волосы одного и другого, разнообразие тактильных ощущений, несущих разную информацию, сообщало происходящему совершенно нереальное, фантастическое настроение, это так сильно возбуждало, усиливало сексуальное напряжение всех троих.
Тимур спускался губами вниз по животу, по бедру, тогда как Роман снова целовал шею и подбирался к сладостному ротику. Пока Роман со всею страстью предался лобзанью, Тимур раздвинул руками Ирочкины коленки и расположившись между ними удобно, стал разглядывать и трогать то, что перед ним открылось. Он приоткрывал девичью плоть, осторожно водил пальцем по влажной сердцевине, искал отверстие, кончиком пальца водил у его основания, пока, наконец, не засунул в него весь палец. Роман, оторвавшись от поцелуя, приподнял Иру за плечики и, положив спиной себе на грудь, снова принялся мять и теребить её грудки, сильно прижимая к себе и снова нежно водя ладонями.
Яркая электрическая лампа освещала тела, Тимур и Ирочка встретились глазами. Ирочка видела замутнённый томный взгляд, которым Тимур скользил вдоль её красиво белеющего тела, задерживаясь на её лице, на руках Романа, тискающих грудь, на припухлости живота и опять уткнувшись в раскрывшуюся перед ним, очаровательную в своей беспомощности, такую соблазнительную дырочку. Тимур с силой ввел внутрь неё свой палец, Ирочка застонала, Тимур глядел ей в глаза и снова и снова вводил внутрь один, два, три пальца сразу. Ирочкино тело вздрагивало, выгибалось в пояснице, опускалось в изнеможении и снова вскидывалось, под властной рукой мужчины.
Ира сползла с груди Романа и чуть повернулась вправо. Она увидела, как вертикально вверх вдоль смуглого живота торчит раздувшийся, обвитый жилами член, оставляя на коже мокрое пятно от своих прикосновений. Ира протянула к нему руку, слегка опустила двумя пальцами мягкую кожу с уже почти полностью высунувшейся головки, натянула обратно и опустила снова, член с готовностью вылез наружу, ещё удлиннившись, стремясь дотянуться до чего-то лакомого, желанного. Ирочка, увлёкшись, гладила и сжимала член притихшего Романа, тогда как Тимур с жадностью наблюдал происходящее у него перед глазами. Неожиданно он тоже протянул руку и стал ласкать член Романа у его основания, захватывая в ладонь яйца. Роман стонал, уткнувшись лицом в подушку, не забывая прерывистыми движениями ласкать Иринкину грудь. Ира сдвинулась ниже и, глядя прямо Тимуру в глаза, высунула язычок и старательно лизнула головку члена. Тимур всё ещё держал хуй Романа вспотевшей рукой и чувствовал его движение под языком Иры. Ирина опять внимательно посмотрела на Тимура и плотно обвела языком вокруг бордовой головки, потом поцеловала нежно одними губами, отодвинулась, из отверстия хуя медленно выползла прозрачная капелька смазки. Тимур жадно наблюдал за происходящим. Ирочка, словно поколебавшись, медленно потянулась языком и тщательно слизнула капельку, а за ней другую, насухо вылизав половой орган. Потом, вздохнув, взяла головку губами и пососала, потрагивая язычком снизу. Тимур видел, как втягиваются её щёки при засасывании, как плотно прижаты губы, как нетерпеливо старается войти в неё глубже дрожащий от вожделения член.
Вдруг лицо Тимура исчезло из поля зрения Иры. Она пососала Роману ещё, а потом оглянулась, ища пропавшего художника. Он сидел спиной к ним, нагнувшись над своим перевозбуждённым хуем. Роман очнулся, схватил Иру, перетащил одним сильным движением выше на подушки и стал с не меньшим интересом, чем ранее Тимур, копаться у неё между ног. Пристанывая, он приблизил губы к её половым губам, и со стоном же впился жадно в горячую затроганную плоть. Руками он удерживал задвигавшиеся нервно бёдра девушки и водил длинным высунутым языком вдоль всей пизды по обе стороны от дерзко торчащего клитора.
Ира, откинувшись на подушках, отдалась высочайшему наслаждению, которое, тем не менее, всё нарастало и нарастало. Так что мокрый, остро и возбуждающе пахнущий член, ткнувшийся ей неожиданно в губы, застал её врасплох. Тимур, встав над ней на коленях, держа свой заждавшийся ласк хуй, совал его в лицо растерявшейся девушке. В это время Роман со стоном всосал сквозь плотно сжатые губы Ирочкин клитор, Ира ойкнула, Тимур, воспользовавшись моментом, ловко всунул кончик хуя в её приоткрывшийся ротик, торопливо водя им по нёбу, зубкам и сладостному шершавенькому язычку. Роман ласкал языком и губами клитор девушки, урча от удовольствия. Одной рукой он при этом гладил её живот, а другой - разглаживал завиточки волос вокруг половых губ. Ирочка оторопело принимала и выпускала из так и оставшегося открытым рта хуй художника. Постепенно растерянность её проходила, вылизывания Романа и подъёбывания Тимура вошли в определённый ритм, Ирочка освоилась с хозяйским пребыванием хуя во рту и начала двигать язычком и направлять теперь ставшего желанным гостя так, как ей было удобней. Забирая член насколько можно глубже, она, придавливая ствол сверху и снизу губками и зубками, выпускала обратно, как бы выжимая его. Когда он, дойдя до распухших губок и потеревшись об них, шёл обратно, Ирочка встречала его языком, успевая по возможности облизать и приласкать стремящийся в глубь гортани обнаглевший хуище, который Тимур всаживал хоть и осторожно, но глубоко, бесстыже выпячивая вперёд лобок и сжимая ягодицы.
Ирочка вошла во вкус, этому способствовало и нарастающее возбуждение от непрерывных ласк Романа. Она самозабвенно сосала и выжимала зубками хуй Тимура. Наконец, он отдался ей совершенно, перестал пихать его туда и обратно, Ирочка сама оттягивала его, запрокидывая назад голову. Тимур на какое-то время затих, уже совсем не помогая ей. Он стоял над её лицом на коленках, а она мотала головой, приподнимаясь над подушкой и падая на неё вновь, насасывая красную послушную и благодарную ей мужскую соску.
Ирочка была очень, очень возбуждена, так что до неё не сразу дошло, что Тимур уже кончил и разбрызгал содержимое своей мошны острыми струйками по всей внутренней поверхности её рта. Хуй выскользнул наружу, и через пару секунд к губам её прижались губы Тимура в сладком поцелуе.
Роман продолжал терзать Ирочку снизу. Он впивался в неё как хищник в жертву и даже зарычал, когда почувствовал, как мелко забились под ним девичьи бёдра, как круто напрягся клитор, передавая ему энергетический выплеск, горячий ток. Тимур нежно гладил всхлипывающую Ирочку по голове и целовал в ушки, губки и щёчки.
Роман поднялся, руками шире раздвинул Ирины колени и вставил ей быстрым сильным движением, член мощно попёр вглубь, разжимая узкое отверстье. Ирочка только вертелась и ойкала, в то время как Тимур лежал рядом с ней, удерживая её в своих объятьях, и нашёптывал: «Расскажи, расскажи нам, что ты чувствуешь сейчас, ну, рассказывай…» Роман ебал Иру в полную силу, несмотря на то, что она слабо пыталась удерживать его торс дрожащими руками, когда он слишком глубоко и резко вонзал в неё разъярённый хуй. Ира ничего не могла рассказывать: из груди её вырывались только разной силы стоны и вскрики, пока, наконец, вторивший ей Роман не упал обессиленный и потный на Ирочкину грудь, уткнувшись ей в шею и жарко и хрипло дыша возле её правого уха. Слева же в её ухо сонно сопел уже расслабившийся Тимур, по-прежнему нежно прижимая Ирочку к себе.
Так и заснули, обнявшись: рука Тимура на талии, а Романа - на бедре девушки, безмятежным счастливым сном нашалившихся детей.
