|
Добрынин был поэт огромный,
А Пеленягрэ просто крупный.
На этой почве Пеленягрэ
Взрастил свой замысел преступный.
Он приглашал коллегу в гости
И там закармливал, как свинку,
Добрынин же, как все поэты,
Был рад пожрать на дармовщинку.
Но он не чувствовал подвоха
В гостеприимстве Пеленягрэ,
А песенник сладкоречивый
В его еду всыпал "Виагру".
Как он дошел до этой мысли,
Хитрец, заешь его подагра?
Шашлык-машлык и зелень-мелень -
Везде таилася "Виагра".
Вот говорят, что молдаване
Все простоваты от природы,
А я скажу, что очень редки
Столь хитрожопые народы.
Сравнятся с ними в прохиндействе,
Пожалуй, только эфиопы,
Да и не нынешние даже,
А те, что жили до потопа.
Добрынин, прежде хладнокровный,
Вдруг стал до женщин страшно падок.
Число любовниц возрастало,
Здоровье же пришло в упадок.
А он всё поглощал "Виагру",
И вот дошел до приапизма,
Но если заимел такое,
То всё, каюк, пишите письма.
Об этой гибельной хворобе
Не стоит думать как о чуде.
Все приаписты, несомненно,
Больные, конченые люди.
И тот, кто с завистью взирает
На фаллос, вечно утолщенный,
Пусть знает: перед ним страдалец,
На казнь судьбою обреченный.
Томимый зудом приапизма,
Добрынин тратил силы в блуде.
Плевать хотел он на советы,
На то, что говорили люди.
Для приаписта труд любовный -
Гораздо больше, чем привычка.
Остановиться он не может
И догорает, словно спичка.
Так догорел поэт Добрынин,
И стал, заешь его подагра,
Один поэт огромный в мире -
Виктор Иваныч Пеленягрэ.
|
