|
Метели середины марта,
Вздуваются завесы снега.
Воображать навряд ли стоит,
Как нынче жарко в Сан-Диего.
Жесть кровель ухает и стонет
На крайне истеричной ноте,
Стремясь промчаться хоть минуту
В зловещем скомканном полете,
Чтоб на трамвайной остановке
По шее рубануть кого-то,
И жертва поползет по снегу
В окурках и комках мокроты.
Метель располагает к смерти
И помощи не обещает.
Давнишнее воспоминанье
Меня недаром посещает:
Как жар лица снежинки плавил -
Любовный или же гриппозный.
Я шел в пощечинах метели,
И уклоняться было поздно.
Ведь что бы я тогда ни сделал,
Я опоздал бы безнадежно,
Поскольку глупыми словами
Спугнул любовь неосторожно.
Лишь после этого узнал я,
Хоть был уже не слишком молод,
Что значит настоящий ветер,
Что значит настоящий холод.
Спускались сумерки. Округа
Сквозь снег огнями замигала.
Уж лучше б я тогда же умер,
Как мне метель и предлагала,
Гоня в глотающую ветер
Заснеженную подворотню.
Тринадцатый сезон метелей
С тех пор встречаю я сегодня.
Ведь если вовремя не умер,
То очень скоро станет поздно.
Придется жить в одной седмице
Безрадостной великопостной.
А если б я в той подворотне
Прилег у мусорного бака,
То мне к утру бы нос отъела
Друг человечества - собака.
Потом оставил бы в больнице
Я отмороженные части,
А с ними также и пустые
Надежды на любовь и счастье.
|
