|
Развесистые канделябры,
Слон деревянный из Ханоя
И опахала - словно жабры
Под вентиляторной струею,
Ларцы, украшенные костью,
Камеи в алых складках шелка,
И я на все гляжу со злостью
Глазами человековолка.
Постичь не стоило пытаться
Мне красоту во время оно,
Чтоб нынче попусту топтаться
У антикварного салона.
В его витрине все предметы
Под стать моим заветным грезам,
Но сам я несмотря на это
Топчусь, пронизанный морозом.
Пойму на улице метельной
Безжалостного Петербурга,
Что красота живет отдельно
От горемыки-демиурга.
Хочу вкусить в тепле салона
Сухого пыльного покоя,
Но лишь смотрю завороженно,
От бликов заслонясь рукою.
В витрине роза неживая
Приковывает взгляд мой волчий.
Смотрю и недоумеваю:
Откуда в пасти привкус жёлчи?
Так четки мертвые изгибы
Всех лепестков псевдорастенья,
Что формулою стать могли бы
Сиротства и разъединенья.
Цветок не ведает про цены,
Не знает о дороговизне,
Свое изящество надменно
Противополагая жизни.
И отчужденья все секреты
Таятся в этой пыльной розе,
И горше жёлчи сигарета,
Поскольку куришь на морозе.
|
