|
Да, жребий поэта поистине тяжек -
Хоть публику ревностно он ублажал,
Но денег, красивых хрустящих бумажек,
Давненько уже он в руках не держал.
Да, он выступал со стихами по клубам,
По фирмам и даже в Кремлевском дворце,
А нынче сидит с выражением глупым
На бледном поросшем щетиной лице.
Сегодня привычным он стал для народа -
Его приравнял в подсознанье народ
К дождю или снегу,- к явленью природы:
Сегодня не выпал, так завтра пойдет.
А значит, успеем всегда на концерте
Поэта любимого мы побывать...
Поэт же от призрака нищенской смерти
Не в силах испуганных глаз оторвать.
Он видит его в незаполненном зале,
В скептических шуточках директоров...
Он пьет, чтобы страхи его не терзали,
И нервно хохочет, от водки багров.
А утром всплывет из хмельной водоверти,
И вновь его нищая ждет колея...
Для публики разве что факт его смерти
Нарушит привычность его бытия.
Явление смерти напомнит сурово
О том, что вернутся и дождик, и снег,
И только поэт не воротится снова -
Он смертен, как всякий живой человек.
И люди, смущенные этим открытьем,
Полезут в любви объясняться ему,
Устроят поминки с большим винопитьем,
Но мертвому это уже ни к чему.
Народ, ошарашенный этой утратой,
Припомнит, что жил трудновато поэт,
Откроет музей, понаделает статуй,
Но мертвому проку от этого нет.
Собрание опусов вскорости выйдет,
И, глядя на фото, читатель поймет,
Что вживе поэта уже не увидит
И теплую руку его не пожмет.
Поэт лишь по смерти становится вровень
Со славой, при жизни ее заслужив,
А значит, он в том изначально виновен,
Что просто какое-то время он жив.
|
