|
Склонясь к духовному застою,
В тоске я время проводил.
В душе, под тиною густою,
Лежал безверья крокодил.
В тот день, внимая струй свирели,
Вы забрели в мои места,
И блеск бессмысленный апреля
Вам лег улыбкой на уста.
Когда тоска, подобно гною,
Из-под моих сочится век,
Меня обходит стороною
Любой разумный человек.
Но вы с весельем безотчетным
Взбежали на мое крыльцо,
И жизнелюбием животным
Сияло детское лицо.
Меня взбесили ваши щеки,
Торчавшие из-за ушей,
Но я смирил свой нрав жестокий
И вас не вытолкал взашей.
Согнав с тахты любимых мопсов,
Я вас учтиво усадил;
Дождем циничных парадоксов
Я в вас смятенье зародил,
И, давний недруг ортодоксов,
Меня одобрил крокодил.
Своей наивной милой дщерью
Я вас фальшиво называл
И яд цинизма и безверья
Вам в душу исподволь вливал.
Привык я обольщать словами
Таких бесхитростных овец,
И жизнь предстала перед вами
Как нарумяненный мертвец.
Домой по истеченьи часа
Вы среди тех же шли красот,
Но лишь плаксивая гримаса
Теперь вам искривляла рот.
И после моего урока
Вас лишь одно могло привлечь:
В зловещей храмине порока
На алтаре со мной возлечь.
|
