|
Посещал я прилежно кружок икебаны,
И решили ребята, что я голубой,
Но не знали ехидные эти болваны,
Что я в этом кружке мог встречаться с тобой.
И когда время наших занятий кончалось,
Уходил педагог, дом культуры пустел,
В помещенье кружка ты со мной закрывалась,
Чтоб составить букет из двух любящих тел.
А когда проявить удавалось сполна мне
В сочетанье с тобой всю самцовую мощь,
Композиции мы из цветов и из камня
Составляли опять. В них присутствовал хвощ.
И когда композиция вновь удавалась,
Ибо мы никогда не жалели хвоща,
Снова в губы ты мне поцелуем впивалась,
Снова падала на спину, вся трепеща.
Но теперь ты меня не ищи,
Пусть опять расцветают хвощи,
Но осыпались наши хвощи.
Я ушел. Не взыщи.
Почему же потухло столь пылкое чувство
И удушливый дым испустило притом?
Потому что сэнсэй, толкователь искусства,
Оказался тираном и пошлым скотом.
Он остаться велел тебе после занятий
И сказал, что искусство не вложишь в слова:
Передать его можно лишь в ходе объятий,
Углубляясь вовнутрь твоего естества.
А меня из кружка за бездарность изгнали,
Я хожу возле дома культуры, скорбя,
Где развратный сэнсэй в обезлюдевшем зале
Икебане по-своему учит тебя.
Ничего ты уже в моей жизни не значишь,
Я таких никому не прощаю вещей,
Но поверь: ты когда-нибудь горько заплачешь,
Увидав на болоте метелки хвощей.
Не ищи ты меня, не ищи,
Пусть опять расцветают хвощи,
Но осыпались наши хвощи.
Я ушел. Не взыщи. Не взыщи.
2005
|
