Военных Яна не любила. Да и что в них любить? Математику они знали плохо, и от них вечно пахло ваксой, дешевым одеколоном и кожей.
А еще военные гнусно смеялись и делали пошлые намеки.
Однако замуж Яне хотелось. Но не за абы кого, а за правильного мальчика-математика, умного и симпатичного, чтобы умел готовить и нравился маме. И, конечно, чтобы дарил цветы и говорил красивые слова.
Но время шло, а математик не попадался. Вернее, попадались разные - молодые и не очень - люди разных профессий, хороших и не очень, и даже смешных. Как-то раз за Яной долго ухаживал самый настоящий ботаник, который, подарив букет цветов, долго потом перечислял по латыни их названия и пытался рассказать о методах их выращивания. Ботанику не повезло – Яна конфузилась, смеялась над ним в глаза и за глаза, а букеты разбирала на отдельные стебельки и украшала ими стены подъезда.
Полковник за Яной не ухаживал. Появился он у них дома как-то неожиданно – Яна даже не сообразила, кто именно его привел и за какой надобностью. Увидев Яну, он воззрился на нее пристально, потом по-хозяйски осмотрел пальцы на наличие обручального кольца, после чего увлек ее на кухню и долго рассказывал о превратностях воинской службы, негодяях-прапорщиках и бездарях-солдатах. При этом он нежно держал ее за ручку, смотрел в глаза и горячо дышал ей в шею одеколоном "Шипр".
В третий свой визит полковник сделал ей предложение. Впрочем, от ее мечтаний среднего школьного возраста, необходимым элементом которых был рыцарский замок и принц на белом коне, полковник не оставил камня на камне. Он явился с двумя бутылками и букетом цветов, долго молчал, глядя на нее, а затем громким и трагическим шепотом, как будто кто-то в пустой квартире мог его услышать, произнес:
- Яночка! Вы сделали бы мне честь, согласившись стать моей женой!
Яна ненавидела, когда ее называли Яночка. Однако на этот раз она стерпела – все-таки предложение ей сделали первый раз в жизни. Яна покраснела, потом побледнела, потом хотела уже упасть в обморок, но вспомнила, что находится в квартире одна, наедине с малознакомым мужчиной, и передумала. Вместо обморока она сделала загадочное лицо, села в кресло и задумалась.
Сначала она подумала, не стоит ли ей заплакать по этому поводу. Потом решила, что у нее расплывется тушь, и не стала рисковать. Ее задумчивый вид вывел полковника из душевного равновесия. Он хлопнулся на колено, взял ее за руку и стал покрывать поцелуями, что-то бормоча в перерывах.
Яне хотелось подумать над всей ситуацией, однако полковник постоянно отвлекал. И чтобы избавиться от этого неприятного ощущения раздвоенности, она сказала таким же трагическим шепотом:
- Я согласна…
Свадьба была мероприятием смешным, но суетным. Яна в белом накрахмаленном платье напоминала сама себе коробочку с загадочным содержимым. Полковник изо всех сил старался соблюдать порядок, но постоянно срывался на какую-то торопливость. Мама плакала и смеялась одновременно, а папа, так ничего и не понявший, хватанул уже где-то стаканчик беленькой и теперь старательно делал серьезное лицо, чем немало смешил Яну. Полковник был один – его родители жили в каком-то Бобруйске, в немыслимой дали, и он решил не вызывать их по такому незначительному поводу. В самом деле, не война же – всего лишь свадьба.
Из гостей со стороны жениха была еще пара полковников, третий полковник был свидетелем. Все военные, включая жениха, держались подчеркнуто подтянуто и то и дело срывались на строевой шаг, и лишь будучи подхвачена под руку свидетелем в каком-то очередном элементе брачного процесса, Яна поняла, что все четверо мертвецки пьяны и держатся вертикально лишь благодаря прирожденной выправке.
Янина свидетельница, она же лучшая подруга Ксюша, девушка невзрачная и робкая, косила испуганным взглядом на все это военное братство и цеплялась за руку Яны. Впрочем, это ее не спасло. Сразу после начала застолья, проходившего в кафе, свидетель заставил ее хлопнуть одну за другой три рюмки водки, после чего в полубесчувственном состоянии транспортировал в крытую военную машину, на которой прибыли гости со стороны жениха, и соблазнил в совершенно извращенной форме – как после комментировала Ксюша, "даже не снимая кителя и галстука", что ее особенно поразило. Впрочем, Ксюша сопротивлялась только первые десять минут соблазнения, после чего сочла более приличным прикинуться потерявшей сознание и смириться с судьбой – тем более что судьба была не самым плохим вариантом из тех, что предоставляла Ксюше жизнь.
Янины гости, в основном десяток родственников и парочка школьных подруг, смотрелись невзрачно рядом с бравыми военными, однако к середине застолья смешались в одну массу, которая пила, ела, плясала и пела песни – в том числе военные марши и неприличные частушки. Угомонились все только к полуночи, измазали, прощаясь, всю Яну помадой, и отправилась Яна на свое новое место жительства – то есть в часть.
Сказать, что судьба плюнула Яне в душу – означало ничего не сказать. То, с каким трепетом она ждала первой брачной ночи, сравнимо лишь с тем, как в эту ночь с ней жестоко обошлись. Не успев даже раздеться, полковник бухнулся в постель, обнял Яню и богатырски захрапел. Примерно час Яна плакала, потом еще час размышляла, как бы отомстить подлому мужу, а потом уснула ангельским сном. Ну а когда проснулась – муж, само собой, был уже на службе.
Безусловно, Яна не осталась без внимания и ласки со стороны мужа. Правда, это тоже как-то не совпадало с ее мечтами и размышлениями об идеальной семейной жизни, а было скорее похоже на какие-то военные сборы. По команде "лежать" полковник, пришедший со службы и плотно закусивший наскоро разогретым ужином, бросал ее поперек кровати, задирал на ней домашний халатик и с довольным сопением овладевал ей. После чего вскакивал, звонил дежурному, давал разнос по телефону неведомым прапорщикам, раздевался и засыпал. Яна оставалась лежать, хлопая глазами в недоумении от столь быстротечной любви, от которой она не успевала даже почувствовать хоть что-то, похожее на то, о чем читала в романах.
Однако основная проблема была не в интимных отношениях, а в том, что теперь Яне приходилось заниматься двумя ненавистными с детства делами: готовить и стирать. К счастью для Яны, полковник не отличался особой щепетильностью в части чистоты, да и военная форма не предполагала особого разнообразия в нарядах, а вот готовка… Готовить приходилось раз в день – утром полковник убегал голодный, обедал в офицерской столовой, но ужинать любил дома, в кругу семьи, как он выражался. Круг этот со временем расширился – уже в первую неделю совместной жизни полковник привел на ужин сначала еще одного полковника, потом второго, потом третьего, которые постепенно привыкли к постоянству и стали приходить ежедневно. Сначала Яна недоумевала, откуда в части такое обилие неженатых полковников, однако вскоре выяснилось, что жены у них у всех на самом деле были, однако запрещали собираться на квартирах толпой, да еще и с выпивкой. Яна на это смотрела сквозь пальцы, за исключением случаев, когда напивавшиеся ежевечернее офицеры норовили напоить водкой и ее, искренне предполагая, что офицерская жена не должна значительно отличаться от мужа, как минимум по части потребления беленькой.
А еще, само собой, Яне было скучно. Интерес к занятиям математикой в отрыве от научной тусовки у нее как-то поугас, а больше в военном городке заниматься было нечем. Большинство офицерских жен работали продавщицами в том же городке или просто торчали целыми днями на скамейке и перемывали кости всем прохожим. Единственным развлечением был офицерский клуб, открытый по субботам, где вечером собирались все женатые офицеры. Однако клуб представлял собой такое убожество в сравнении с ночными клубами города, что Яна терпеть не могла туда ходить, чем и старалась не заниматься, всячески уклоняясь от попыток полковника увлечь ее в это злачное место.
Как-то раз в двери квартиры постучали – по-хозяйски, уверенно и сильно. Потом надавили на звонок. Яна еще лежала в постели и не сразу сообразила, что это, с перепугу подумав, что случилась какая-то военная тревога особой важности и всем пора идти в бомбоубежище. Вскочила, накинула халатик, открыла дверь. В дверях стоял шкаф. Вернее, в дверях стоял похожий на шкаф солдат, а за ним стоял большой полированный шкаф, уже в деревянном исполнении.
Солдат воззрился на Яну, вернее, на ее полураспахнутый халатик. Потом изумленно посмотрел ей в глаза и спросил:
- А ты кто? Полканова жена, что ли?
- Я Яна…, - растерянно пролепетала Яна.
- А… Яна… понятно. А я – Петя. Отодвинься, Яна, сейчас шкаф будем заносить.
За шкафом обозначились еще два солдатика, более щуплых, чем первый, и каких-то забитых. По команде Пети они занесли шкаф и долго возили его по всей квартире, пока Петя, распоряжаясь как у себя дома, выбирал место, куда его поставить. Яна в недоумении ходила вслед за ним, не совсем понимая, что происходит.
Наконец солдатики поставили шкаф в выбранное Петей место и по его знаку удалились. Петя развалился в кресле, закурил и задумчиво посмотрел на Яну.
- Ну что, Яна, водка-то у тебя найдется? Надо бы обмыть покупку.
- Ага…, - растерянно сказала Яна. Водка в холодильнике была, припасенная загодя хозяйственным полковником, правда, осталась только одна бутылка. Яна принесла солдату водку, рюмку и, спохватившись, побежала на кухню за закуской.
- А чего рюмка-то одна, ты не будешь, что ли? Да и рюмку побольше принеси, чего тут мараться-то таким наперстком, - крикнул ей вслед Петя.
- Я не пью… пискнула Яна из кухни и принесла стакан и несколько соленых огурцов, которыми полковник обожал закусывать.
- Ну вот, це дило, - сказал Петя, наливая пол-стакана. – Ну давай, за обновку.
Он хлопнул водки, крякнул, закусил и оценивающе посмотрел на Яну:
- А ты давно это… с полканом-то?
- Месяц… почти.
- Ага. Ну бывает. Ну давай, за знакомство.
Яна изумленно смотрела, как водка убывает в бутылке вслед за новыми прибаутками солдата. Сама она водку только раз пробовала в университете, на выпускном вечере, и было ей с двух рюмок так плохо, что она даже ничего не помнила с той бурной ночи. Наконец, прикончив бутылку и закуску, солдатик встал, одернул гимнастерку, посмотрелся в зеркало и сказал:
- Ну ладно, пойду службу тащить. Полкану привет.
В дверях еще раз обернулся и сказал:
- Ну ты смотри, мне еще два месяца осталось. Если чего – заходи, любовь закрутим.
Он хлопнул дверью, а Яна осталась стоять посреди квартиры, в недоумении глядя то на дверной проем, то на шкаф, то на пустую бутылку.
Полковник явился вечером, как всегда, с друзьями. Увидев шкаф, он одобрительно покачал головой и полез в холодильник за бутылкой. Бутылки, само собой, не было.
- Не понял. Что за провокации? – изумленно воззрился он на Яну.
- Понимаешь… это солдатик приходил…
- Какой еще солдатик?
- Ну боец, - вспомнила она армейский жаргон. – Который шкаф принес.
- А! – облегченно сказал полковник. – Водку дембеля выжрали. Так бы сразу и сказала. Ну что, господа офицеры… (при этих словах все вскочили и вытянулись во фрунт) … кто пойдет за водкой?
За водкой послали, как всегда, самого младшего. А Яна осталась в еще большем недоумении от армейских порядков.
Признаться, о ребенке Яна как-то не думала. Привыкнув за время студенческой вольницы к тому, что все знакомые мужского пола сами соображали на предмет предохранения, она в принципе перестала ассоциировать интимные отношения с детьми. Зато об этом думал полковник. Месяца через два после свадьбы он начал изучающее смотреть на Яну и похлопывать ее по животу, задавая один и тот же вопрос:
- Ну, как там наш наследник?
Наследник пока был никак, то есть не предполагался, и это "пока" несколько выбивало Яну из колеи. Она все-таки всерьез рассчитывала защитить для начала диссер, а уже потом думать о каких-то там детях. Правда, с военной жизнью диссер отодвигался на все более отдаленное расстояние, однако ее отношения к детскому вопросу это не улучшило.
Еще больше ее выбил из колеи неожиданный альянс, случившийся как бы даже и не по ее вине. Она привыкла гулять днем по роще, отделявшей военный городок от части, и иногда заглядывала через пролом в заборе в саму часть. Не то чтобы ее интересовала воинская жизнь – гораздо больше ее аналитический ум мучился вопросом, почему посреди осени листья на деревьях внутри части ярко-зеленые.
У этого забора она как-то раз и встретила дембеля Петю. Увидев ее, он обрадовался и заорал:
- Во, молодец, сама пришла, а я уж хотел к тебе в гости идти. Ну заходи.
Яна залезла в дырку в заборе и огляделась. Часть была чрезвычайно секретной, полковник даже дома никогда не говорил Яне, чем занимается на службе, однако офицерские жены быстро растолковали ей, что за забором стоит дивизион оперативно-тактических ракет "Искандер". КПП при входе в часть охранялся как Кремль, однако через КПП ходили только гости, все остальные лазили через дырки в заборе.
Внутри части было неинтересно. Ровные красивые дорожки, ярко-зеленые деревья, обшарпанные четырехэтажные здания. Никаких ракет видно не было.
- А где ракеты? – спросила Яна солдата, который целеустремленно вел ее куда-то внутрь части.
- А это, милая моя, военная тайна. Но тебе – скажу. Вон там, в кустах, видишь сеточки? Вот там они, милые, и стоят.
- А почему деревья зеленые?
- Почему-почему… красим мы их, вот почему. Как какой генерал приедет – так и красим.
Немало подивившись такому концептуальному подходу к красоте, Яна наконец озадачилась вопросом, куда ее, собственно говоря, ведут. Впрочем, ответ на этот вопрос уже зиял перед ней черным проходом, ведущим куда-то вниз. Резонно оценив, что в самом недре сверхсекретной военной части ей ничего плохого не грозит, Яна после недолгого колебания пошла вниз, за Петей.
Хождение в недра закончилось плохо. Яну, конечно, и раньше пытались изнасиловать, но это было как-то деликатно, и все попытки прекращались после первого же выражение недовольства. Тут же ее по-хозяйски разложили на диванчике, не дав даже пискнуть, и так же по-хозяйски оприходовали. От такого напора она даже забыла дышать, про себя отметив, что понравилось ей такое простое и незамысловатое обращение гораздо больше, чем все их развлечения с полковником, вместе взятые.
Чуть после, валяясь рядом с ней и покуривая сигарету, дембель Петя лениво отругивался на ее упреки тем, что она сюда пошла сама и никто ее не тянул, и что не надо вешать ему на уши насчет того, что ей не понравилось, а лучше встала бы она в позицию номер восемь да слегка прогнулась…
Яна отказалась, но все-таки встала и прогнулась, как велели.
К ее великому сожалению, Петя дембельнулся через месяц, оставив ее с ощутимым токсикозом. Уже к радости полковника. Впрочем, радость продолжалась недолго.
Яне стало тоскливо. Так тоскливо – хоть на стенку лезь. Она прекрасно понимала, что ни о каком диссере речи уже не идет, что через год, самое большее – два, она станет такой же толстозадой теткой, какие окружали ее в военном городке, а с ее полным незнанием арифметики и попытками складывать числа при помощи численных методов она не сможет работать даже продавцом в Военторге. И будет она ежевечерне гонять полковника с его дружками из кухни, а потом скучать весь день и вытирать сопли детям.
Сначала она подумала уж было рвануть вслед за дембелем Петей в его Заднекозлячинск, но потом вспомнила все, что рассказывал он про прелести его родного городка, и быстренько передумала. Деваться было некуда, кроме как возвращаться к маменьке под крыло. Непонятно было только, как улизнуть от полковника.
Делать развод официально было немыслимо. Она бы просто не дошла до ЗАГСа – она была всерьез уверена, что полковник способен посадить ее на гауптвахту и держать там до родов. Бежать она тоже не решилась – с муженька сталось бы объявить тревогу по части и начать искать ее, как бежавшего с поста бойца. Отравить мужа, а вместе с ним и собутыльников? Мысль была хорошей, и даже отличной, но останавливало Яню полное отсутствие опыта в таких мероприятиях, да и наличия соответствующего яда как-то не наблюдалось.
В этих мыслях Яна тосковала уже целых два месяца и совсем было отчаялась, и даже собралась идти покупать пеленки и распашонки все в тот же пресловутый Военторг. Но помог ей случай.
Полковник ее до женского полу был не то чтобы ходок – в принципе она вообще за ним ничего такого не замечала, а городковские сплетни собирать не умела, так как практически не общалась с офицерскими женами. А жаль – именно они донесли бы ей заблаговременно, что, отстраненный по поводу беременности от ее тела, он регулярно шастал в офицерскую столовую с заднего хода, где любезно навещал повариху Настю, девушку простую и безотказную, как российское оружие. Развлекались они прямо на столе для разделки мяса, где их и застала Яна, зашедшая на кухню спросить свежего молока.
Скандалы Яна устраивать не умела никогда, поэтому она просто собрала чемоданчик, остановила первую же военную машину и попросила увезти ее на вокзал. Полковник не стал объявлять розыск, он еще несколько дней ходил по пустой квартире и пил горькую. Через неделю он приехал в город, пришел к Яне и на коленях просил прощения. Но было поздно – Яна уже сходила к своему городскому врачу и определила, что тошнило ее вовсе даже не потому, а наоборот, от нервов и недоедания. А, следовательно, никакой причины больше возвращаться к военной жизни у нее не было.
Так закончилась ее карьера офицерской жены.
Иркутск, 2005 г.
