|
Неизменно дружелюбен до поры,
Он выходить, он проходит, он исчез
И ему лишь бы добраться до норы,
Выпить рюмочку да клюнуть кислых щец.
А уж кто ему родня, кто сват, кто кум —
Лишь бы рядом не ходил да не мычал,
Когда ляжешь, подперев рукой щеку, —
Ничего б вокруг себя не замечал.
Он и в городе услышит соловья,
И в деревне вспомнит, как их там, битлов,
Он при случае зерно от половья
Отличает, как Наташек от Петров.
Он не сунет, парень, пальца в кипяток,
На железо плюнет: как, не горячо?
У него в шкафу не семеро порток,
Так ведь семеро по лавкам — и ничо…
Вот лежит он, подперев рукой щеку,
Он про Сталина вспомянет, про Хруща.
Говорит жена: — Сходи, мол на реку!
Отвечает он ей простенькое: — Ща…
Вот доходит он умом до Горбача,
Как представит: что бы сделал Горбачу —
Ищут руки монтировку и ключа —
Ох и дал бы он по гайке Горбачу!
Помечтает пять минут — и восстает,
И на реку — надо рыбы наимать.
По дороге Ваня песенку поет
Ту, которую певала его мать.
Надо, Ваня, надо детушек питать.
С утречка сходить со старшим по грибы.
Их дешевле прокормить да воспитать,
Как подумаешь, почем сейчас гробы…
1995
|
