Кровь.

О Господи, кровь повсюду.

Капли дождя, и капли слез, и красные капли крови, застывающие на тончайших кружевах шантильи...

Я схожу с ума.

"О, жизнь могла бы быть сном...."

Эта песня просто увязла в моей голове. Я никак не могу забыть ее...

"... если бы я мог забрать тебя наверх, в рай..."

":если бы ты сказала мне, что я - единственный, кого ты любишь..."

"...жизнь могла бы быть сном, любимая..."

"...здравствуй, здравствуй снова, ши-бум, и я надеюсь, мы встретимся снова..."

":о, жизнь могла бы быть сном..."

На улице снова идет дождь. Я слушаю, как он тихо стучит в окно моей спальни, убаюкивает меня, навевает сон. Мне действительно нужно заснуть, нужно отдохнуть перед "большим балом" сегодня вечером. Но я боюсь спать, боюсь, что мне снова приснится тот кошмар, который мучал меня в течение прошлых пяти ночей. Каждый раз, как я закрываю глаза, он является мне снова....

Я не хочу закрывать глаза. Я не хочу засыпать....

Сегодня Малдер фактически выгнал меня из офиса. "Ты слишком заработалась, тебе нужен отдых", - сказал он. Но я думаю, ему просто надоели мои слезы. Всю неделю я буквально впадала в истерику и начинала рыдать всякий раз, как он появлялся в офисе. И это жутко пугает меня, ведь я никогда не плачу, но теперь - теперь я просто не могу остановиться. Хуже всего то, что это пугает и Малдера тоже. И я понятия не имею, что происхо-дит. Мы просто работаем над чем-нибудь вместе, и вдруг слезы начинают катиться у меня из глаз, а он смотрит на меня так, будто я сошла с ума. И потом он осторожно начинает успокаивать меня, а я отталкиваю его прочь. Все время. "Я буду в порядке через минуту", - бормочу я и выбегаю из офиса, и иду в дамскую комнату, где я, по крайней мере, могу сидеть и плакать хотя бы в относительном одиночестве. А потом я скрываюсь где-нибудь, где угодно - в комнате отдыха, на лестничной клетке, в библиотеке... Я придумываю тысячи оправданий, чтобы толь-ко уйти от него... я должна уйти от него... потому что всякий раз, когда он рядом со мной, меня заполняет такая невыносимая любовь и одновременно нестерпимое горе... тоска... словно я вот-вот потеряю его навсегда.

Капли дождя, и капли слез, и красные капли крови...

...На мне прекрасное вечернее платье - тончайшие кружева шантильи, белое . Я в бальном зале, и мы кру-жимся в танце вместе с Малдером, и он обнимает меня, и напевает мне на ухо ту самую песню, которая, кажется, навечно увязала в моей голове...

"... если бы только все мои сокровенные планы сбылись..."

"... если бы ты позволила мне провести всю жизнь, любя тебя..."

"... жизнь могла бы быть сном, любимая..."

Сном... о Господи, нет... я снова сплю и вижу этот ужасный сон... Дрема, которая совсем недавно обнимала меня так нежно, как жених обнимает свою невесту, теперь сдавила мне горло и швырнула назад в этот кошмар...

И зал исчез. Осталась только непроглядная темнота...

Думаю, я нахожусь в каком-то чулане. Вокруг темно, только тонкий лучик света проникает из-под запертой двери. И здесь так жарко, и темно, и душно...

Малдер тоже здесь, рядом со мной. Он сидит, прислонившись к стене, и его руки связаны, так же, как и мои... И я так испугана, так боюсь тех людей, которые привели нас сюда. Этот удушающий страх поглощает мою душу, подавляет меня, и я полностью потеряна в нем. Я ненавижу и презираю себя за это, потому что мое естество полностью отказывается бороться с этим оцепенением. Но даже ненависти не достаточно для того, чтобы осла-бить хватку смертельного ужаса, который заполонил меня, и все, что я могу сейчас делать, это прижиматься к плечу Малдера и тихо, беспомощно рыдать...

...На полу перед нами расстелились кружева - подол моего вечернего платья. Когда мы танцевали в зале - Боже, как давно это было? - он развевался, словно пышное, воздушное облако, а теперь смялся, съежился, как проколотый воздушный шарик, превратившись в грязную тряпку. Я, как могла, натянула его на мои согнутые оце-пенелые ноги, отчаянно пытаясь согреться. Все мое тело затекло и онемело, но по коже то и дело пробегают хо-лодные колючие мурашки, и это, вероятно, довело бы меня до безумия, если бы я уже не была полубезумной от страха....

Моя юбка испачкана грязью, но лиф атласного платья такой ослепительно белый, что почти пылает в тусклом свете нашей тюрьмы. И - удивительное дело! - я вдруг на миг забываю о том кошмаре, что окружает меня, и мысленно возвращаюсь в бальный зал... нет, в беседку, где я сказала Малдеру, как сильно я хочу его, и немед-ленно... я вспоминаю то удивительное чувство его губ на моих губах, и мягкие, страстные поцелуи на моем лице, шее, плечах... я вспоминаю, как отчаянно застучало мое сердце, когда его рука начала медленно расстегивать застежку моего платья... и меня охватило желание... мы ждали этого так долго, так невыносимо долго, и наконец-то все мои мечты начали сбываться... но затем, о Боже, затем... я слышу шум из-за двери. И я знаю - это прибли-жаются они:

Я бессознательно тереблю завязки моего платья, пытаясь взять себя в руки. Веревки, туго стягивающие мои запястья, стерли мне кожу до крови, но я почти не замечаю этого. Слезы струятся по моему лицу и смешиваются с проступившей на коже испариной. От невыносимой духоты пот скапливается у меня под мышками и влажными ручейками стекает по моей спине, но мне уже все равно. Я слышу тяжелую, грохочущую поступь наших похитите-лей, и их шаги быстро приближаются к двери. "Что бы ни случилось, - ободряюще шепчет мне Малдер, - скоро все это закончится. Скоро все будет в порядке".

Внезапно дверь чулана распахивается, и свет, хлынувший из коридора, ослепляет нас. Отчаянно сощурив слезящиеся глаза, я пытаюсь разглядеть людей, стоящих за дверью, но вижу только черные силуэты.

"ОНИ НЕ ЗАПЛАТИЛИ! - кричит один из них, - ОНИ ДАЖЕ НЕ БЫЛИ ТАМ! Что, черт возьми, ФБР возомнило о себе?"

Мы просто смотрим на них, онемев. Боже, свет причиняет такую боль...

"Ну хорошо, они еще пожалеют! - продолжает вопить тот человек. - Они ПОЖАЛЕЮТ!"

"Давай, герой! - другой похититель злобно пинает Малдера. - Ты станешь для них хорошим уроком. Думаю, они его никогда не забудут!"

Мое сердце леденеет от страха. Я кричу: "НЕТ!" и пытаюсь встать, но сильный пинок отбрасывает меня на-зад, к стене. Похититель смотрит на меня сверху вниз. "Заткнись, сука!" - рычит он и пинает меня снова...

Тогда Малдер поворачивается ко мне и, не обращая внимания на сковывающие его запястья наручники, берет мое лицо в свои ладони. Кровь течет у него по лицу - они ударили его тогда, в автомобиле... Но сейчас я не заме-чаю ссадины, я вижу только его глаза, смотрящие в самую глубь моих собственных глаз. "Я люблю тебя", - успе-вает он прошептать прежде, чем они грубо отрывают его от меня, вытаскивают его из нашей тесной темницы и захлопывают за собой дверь. И я остаюсь одна, задыхаясь, в полной тьме, с единственным образом нежных оре-ховых глаз Малдера, выжженных в моей душе. Я полностью оцепенела от ужаса...

В темнице теперь стало более просторно, и мне хватает места, чтобы лечь, свернуться в маленький, съежен-ный, бесчувственный комок.

Я слышу звук ружейного выстрела...

... И все же я не слышу его. Мой мозг скован страхом, я уже ничего не чувствую и не осознаю. Я слышу вопли за дверью, но не понимаю ни слова. Я просто смотрю на полоску света под дверью и пытаюсь не думать ни о чем...

Малдер...?

Спустя некоторое время мое плечо сводит судорогой от неудобной позы, поэтому я осторожно шевелю им и неуклюже пробую сесть, помогая себе связанными запястьями. Мои руки скользят по полу и я чувствую, что он влажный...

Кровь. Кровь! В слабом свете я могу разобрать только красную лужу крови - она просачивается из-под двери, пропитывает подол моего платья...

Я оцепенело смотрю на кровь, не в силах осознать, что она означает. Это не может быть Малдер, потому что я знала бы, я почувствовала бы, если бы он умер... я почувствовала бы?..

Я не чувствую ничего...

...кроме теплой, липкой крови, прилипшей к моим рукам...

И в этот самый миг, с безжалостной ясностью, я осознаю, что половина моей души куда-то исчезла, что где-то глубоко внутри меня внезапно образовалась пустота. Половина моего естества была жестоко выдрана этими не-известными людьми, остался только рваный, изод-ранный край там, где сливались душа Малдера и моя...

Он мертв.

И, О БОЖЕ! Боль, боль, БОЛЬ вспыхнула во мне! Мучительная агония, сжигающая меня заживо, а за ней - ПУСТОТА! Он ушел, о Господи, нет, нет, он ушел!

Я начинаю рыдать, я плачу, захлебываясь слезами, я вою, словно раненый зверь, и отчаянно пинаю запертые двери, пока, наконец, не падаю на пол в полном истощении, и темнота смыкается вокруг меня, надеюсь, уже на-всегда:

...Но спустя какое-то время я прихожу в себя. Я лежу в больничной кровати, а рядом стоит Скиннер. Он держит меня за руку и улыбается мне мягко и очень печально, в его глазах стоят слезы. "Мне так жаль, - говорит он, - мне очень, очень жаль".

Я смотрю на него в замешательстве. Рядом с ним стоит какой-то человек, я его не знаю. "Мы нашли парней, которые сделали это, мэм, - говорит он мне гордо, - и мы сохранили государственные..." - в этот момент Скиннер многозначительно прокашливается, и человек смущенно умолкает под его пронзительным взглядом.

"Они мертвы?" - спрашиваю я.

Скиннер неохотно кивает. "Они стреляли в федеральных агентов, преградивших им дорогу... и были убиты при попытке сбежать". Он быстро отводит взгляд, явно не решаясь смотреть мне в глаза. "Они убили его, не так ли?"

Он имеет в виду Малдера.

"Вы нашли его?" - спрашиваю я, пытаясь сдержать подступающие слезы.

Секунду он колеблется. "Это все, что нам удалось найти", - и он протягивает мне гребень, которым я закалы-вала волосы той ночью. Это Малдер купил его для меня, чтобы надеть на вечеринку. Нерешительно я принимаю его из руки Скиннера, но как только я прикасаюсь к нему, на меня внезапно обрушивается отчаянное, жгучее, не-выносимое горе, оно словно собирается сжечь меня заживо, поглотить без остатка...

Медленно я переворачиваю гребень, чтобы прочитать надпись на его обратной стороне. На золоте выгравиро-вана надпись: "Любовь никогда не проигрывает". Скиннер тяжело вздыхает, и я перевожу взгляд на него. "Мы не смогли найти его тело, - виновато говорит он, глядя на меня с искренним сочувствием. - И поскольку все наши подозреваемые мертвы, сомневаюсь, что мы когда-нибудь его обнаружим..."

Итак, он ушел навсегда. Исчез без следа. И даже его тело не было найдено, так что я так никогда и не смогла попрощаться с ним...

"...Здравствуй, здравствуй снова, ши-бум, и надеюсь, мы встретимся вновь..."

И я знаю, что это правда, я знаю, что они никогда, никогда не найдут его тело. Мир начинает бешено вращать-ся вокруг меня и уходит из-под ног - это слишком много для меня, слишком несправедливо, слишком невыноси-мо... Почему они не убили меня вместе с ним, почему они оставили меня жить - чтобы всю оставшуюся жизнь провести без него? Кажется, я готова разрыдаться снова, но гребень в моей руке останавливает меня. Я смотрю на него сквозь слезы, и - "Любовь никогда не проигрывает, - шепчет в моей душе голос Малдера, - Любовь нико-гда не терпит поражение".

"Я найду тебя! - отчаянно шепчу я клятву самой себе - или ему, где бы он сейчас ни был. - Я найду твое тело, и мне все равно, сколько времени на это потребуется или чего это будет мне стоить, и я НИКОГДА НЕ БУДУ ОТДЫХАТЬ, ПОКА Я НЕ НАЙДУ ТЕБЯ!"

"...Жизнь могла бы быть сном, любимая..."

Гром взрывается за моим окном, и от ослепительной вспышки молнии моя кровь вскипает адреналином. Я подскакиваю в кровати, уже полностью проснувшись, вырвавшись из ужаса и горя моего кошмара. Несколько се-кунд я просто сижу, пытаясь понять, где я, а затем снова закрываю глаза, глубоко вздыхаю и пробую успокоить безумно колотящееся сердце. И в этот момент что-то острое впивается в мою руку...

О, нет. Только не снова.

Это гребень для волос, он уютно угнездился в ладони моей правой руки. Опять.

Я не могу решить, что тревожит меня больше - мои кошмары или тот факт, что я, кажется, становлюсь лунати-ком. Где бы я ни спрятала этот гребень прежде, чем лечь спать, я всегда пробуждаюсь, сжимая его в ладони....

Этот гребень мне подарил Малдер. Красивый, старомодный, очень романтичный подарок. И очень, очень не похожий на него. В прошлый уикэнд мы сидели с ним в маленьком кафе, обсуждали за чашкой кофе последние покупки, и тут он вытащил его из кармана. "Знаешь, я чувствовал, что просто обязан купить тебе это, - сказал он, застенчиво усмехаясь. - Это напомнило мне о... ну, словом... обо всем, что было между нами". И он вложил в мою ладонь гребень - резная слоновая кость и золото, слившиеся вместе в изящную заколку для волос. Я смотрела на него, онемев от изумления, а он сказал: "Переверни и прочитай".

Я послушно перевернула гребень. По золоту вилась гравировка: "Любовь никогда не проигрывает". Я не слишком сентиментальна, но этот подарок вызвал у меня целый шквал эмоций - нежность, любовь, доверие: Мои глаза внезапно стали влажными, и я, позабыв все слова, молча смотрела на него. Тогда он наклонился ко мне и ласково коснулся моей щеки кончиками пальцев. "Знаешь, это чистая правда, - мягко прошептал он. - Лю-бовь никогда не проигрывает. Она никогда не проигрывает, Скалли. Теперь я понимаю это, как никогда раньше. Это любовь заставляла меня идти, когда я хотел просто сдаться и умереть, это она дала мне силу, чтобы найти тебя в Антарктиде и вернуть домой".

Слезы, стоявшие у меня в глазах, наконец прорвались и потекли по щекам, и я торопливо вытерла их, отчаян-но стараясь вернуть контроль над собой. О Боже, мне так хотелось обнять его и поцеловать, и сказать ему, как сильно я люблю его, так сильно, что это почти причиняет боль - так, словно внутри меня горит огонь, угрожая сжечь меня дотла. Но я боялась этих эмоций, боялась потерять управление, и чтобы выиграть время, просто вернула его внимание к подарку, выдохнув, наконец, вопрос: "Ты сам это выгравировал?"

Он отрицательно покачал головой и немного отодвинулся от меня, снова откинувшись на спинку своего стула. "Нет, надпись была там с самого начала. Похоже, это антиквариат. Я увидел его в окне того магазинчика, кото-рый занимается распродажей старого имущества. Мне просто показалось, что это звучит похоже на меня:" - он снова смотрел на меня с обожанием. - "Я подумал, что ты можешь надеть его на вечеринку в пятницу вечером". Словно во внезапной вспышке вдохновения, он выхватил гребень у меня из рук и заколол им мои волосы. "Вот так, - сказал он с усмешкой. - Ты выглядишь в точности как Грейс Келли".

Я невольно засмеялась. "Вовсе нет!"

"Нет, похоже", - настаивал он, игриво пробегая пальцами по моей шее.

"Ну хорошо, возможно, - уступила я ему с улыбкой. - Если бы только я была длинноногой блондинкой, пару-тройку раз прибегавшей к обширной пластической хирургии... Ну, думаю, я и впрямь могла бы быть похожа на нее". Он ухмыльнулся мне, а я прошептала ему, уже серьезно: "Спасибо, Малдер", - и целомудренно поцелова-ла его в щеку. Ну, в конце-то концов, это было кафе, и ведь никогда не знаешь, кто может наблюдать за тобой в эту минуту...

А позже той ночью у меня начались кошмары. Много раз, снова и снова, я видела бальный зал, беседку, чу-лан, кровь... И следующим утром, вместе с лившимся с неба дождем, слезы вдруг потоком начали течь из моих глаз, они падали на мои записи, и от них красные чернила расплывались на белой бумаге, как кровь на белом атласе бального платья. И в этот момент в офис зашел Малдер. Я не хотела, не должна была плакать перед ним, но все, на что меня тогда хватило, - это уткнуться лицом в стол и безудержно рыдать, спрашивая себя, что, черт возьми, со мной происходит...

Я не сказала ему о тех кошмарах. Я была слишком испугана, чтобы рассказать ему, действительно испугана - не потому, что я не доверяю ему, совсем наоборот. Я боюсь говорить с ним о моих снах, о музыке и крови, об удушающем страхе... страхе потерять его, потерять контроль над собой, потерять мой разум... Этого я боюсь больше всего - потерять разум, сойти с ума. И я боюсь, что он внимательно выслушает все, что я скажу ему, а затем мягко возьмет мои ладони в свои и скажет: "Да, Скалли, ты действительно сходишь с ума."

Или, что еще хуже, он подпрыгнет взволнованно и закричит: "У тебя были вещий сон? Сон, предрекавший мою смерть?" Любой другой человек смутился бы и даже испугался, и быстро переменил бы тему. Но не Малдер! Нет, это не в его натуре. Стоит мне заикнуться об этом - и он до бесконечности будет выцеживать из меня информа-цию точно так же, как он делал это с бедным мистером Брукманом...

:И кстати, что там мистер Брукман говорил однажды относительно "кружев шантильи"1?..

***

Вечер пятницы наступил быстро, даже как-то слишком быстро.

Я успела принарядиться к вечеринке и теперь крутилась перед зеркалом, наводя последние штрихи. И еще пыталась отделаться от навязчивых мыслей, которые так и лезли мне в голову. Честно говоря, сама мысль о том, чтобы отправиться на вечеринку с Малдером, всегда казалась мне невероятной, даже при том, что вечеринка была запланирована как исключительно деловое сборище, обычный "ужин и танцы" между сотрудниками. До сих пор нам не доводилось принимать участие ни в чем подобном, но теперь Малдер, наконец, согласился, что и нам самим, и нашей работе только пойдет на пользу, если мы приобщимся к компании сослуживцев. Ну, он, конечно, не сдавался до последней минуты, и мне-таки пришлось его уговаривать. "Мы существуем в нашем собственном маленьком мирке, Малдер, - втолковывала я ему. - Мы все время гоняемся за пришельцами и тенями, не обра-щая внимания на мнение окружающих. Но люди относились бы к нам намного лучше, если мы по крайней мере казались нормальными людьми, такими же, как они, ну хотя бы время от времени."

"Ну конечно, Скалли, - ответил он саркастически, отплевываясь от шелухи своих семечек. - Если мы прове-дем целый вечер, целуя задницы начальства, это определенно возвысит нас в глазах наших братьев агентов". Черт побери, я с удовольствием запустила бы в него чем-нибудь, и сдержалась буквально в последний миг (по счастью, мне в ту минуту не попалось под руку ничего тяжелого или острого). Вместо этого, я просто смерила его взглядом - уж это-то я умею делать! - и он сдался. "Хорошо, - пробормотал он угрюмо. - Надеюсь, это и в самом деле нам не повредит." А потом он изобразил на своей плутовской физиономии эту свою развратную усмешку и добавил: "Но ты должна пообещать мне, что наденешь это сексуальное синее платье - ну, знаешь, такое полу-прозрачное, и завязывается чем-то вроде спагетти..."

Что ж, это была не слишком высокая цена. В конце концов, это только простое шифоновое платье коктейль, длиной до колена и с небольшим разрезом. Консервативное, несколько преуменьшающее, все же изящное. Мал-деру оно нравится. Когда я надевала его прежде, он сказал мне, что оно заставляет мои глаза "сиять, как сапфи-ры". Малдер может быть ужасно льстивым, когда пускает в ход свое обаяние, но все равно его слова заставили мое сердце на миг замереть...

А гребень для волос был прямо-таки совершенным добавлением к платью. Слоновая кость приподняла мои волосы чуть выше левого уха, плотно прижав локоны к виску. Очень плотно. Фактически, зубцы гребня прямо впились мне в кожу. Но я слишком хорошо знаю свои волосы, они все время норовят рассыпаться, поэтому уж лучше пусть гребень втыкается мне в череп, чем позволит локонам выскользнуть из-под него. Кроме того, если бы этот гребень выпал и потерялся, это разбило бы мне сердце.

Едва я закончила наводить марафет, как в дверь забарабанил Малдер. Я слышала, как он открыл замок своим ключом, потоптался в прихожей, а потом ему надоело ждать и он завопил на всю квартиру: "Скалли?" О Боже, этот человек не имеет никакого представления о деликатности! Бросив последний взгляд на свое отражение, я обернулась к нему, успев с усмешкой подумать: "теперь мои глаза сияют, как сапфиры - что хотел, то и получил, напарник!"

А он стоял в дверях и смотрел на меня, приоткрыв рот, с очень странным выражением на лице - смесью удив-ления, замешательства и опасения. Он изучал меня взглядом так, будто я была какой-то очередной проблемой, которую ему никак не удавалось разрешить. "Ты выглядишь такой.... эфемерной", - наконец выдавил он из себя, и тон, которым он это произнес, мне решительно не понравился.

Ублюдок.

"Я надела это только для тебя, ты, неблагодарный сукин сын..." - взвыла я, но он остановил меня поцелуем в губы - страстным, глубоким, останавливающим сердце, отнимающим дыхание - честное слово, я действительно задыхалась, когда он отодвинулся от меня.

"Ты чертовски великолепна, Скалли, разве ты не понимаешь этого? - он выдал мне свою лучшую улыбку. - Прости, я не должен был... просто, когда я увидел тебя, у меня на секунду возникло такое сверхъестественное чувство, знаешь, словно кто-то прошел по моей могиле. Но, поверь мне, - добавил он поспешно, - это никоим об-разом не связано с тем, как ты выглядишь: то есть, я хотел сказать:"

...Словно кто-то прошел по его могиле? Страх снова шевельнулся в моем сердце...

"Малдер, - сказала я, и мой голос дрогнул, - может быть, нам и в самом деле не стоит выходить сегодня вече-ром".

Он посмотрел на меня, явно озадаченный, и мне пришлось продолжить: "Ну, я имею в виду, на улице дождь и грязь, и... и, согласно прогнозу, может быть большая гроза..." Это - не слишком хорошее оправдание, я знаю, но ведь и оно не так плохо, не так ли? "В конце концов, дождь льет уже несколько дней, и многие дороги здорово развезло... и нам действительно придется добираться по проселочным дорогам..."

"Но, Скалли-и-и, - заскулил он, - Я занимался этим проклятым костюмом несколько дней. - Он коварно отвлек мое внимание быстрыми поцелуями, нежно притянув меня к себе. - И кроме того, я хочу показать всем и каждому, насколько нормальным и чувственным я могу быть, танцуя с моим партнером".

Я тихонько пнула его в голень. "Веди себя прилично сегодня вечером, Малдер, - это была наполовину прось-ба, наполовину приказ - с Малдером иначе нельзя. - Пожалуйста. Ради меня".

***

Удивительно, но Малдер действительно вел себя прилично. Да что там - просто великолепно! Он может быть невероятно очаровательным и непосредственным, когда хочет этого. Весь вечер он приветливо улыбался, и об-менивался рукопожатиями, и вставлял реплики в беседу без своей обычной кислой мины или тяжелых вздохов. Он слушал, внимательно и понимающе, все эти скучные истории, которые рассказывали за обедом, и даже не пытался стащить еду с моей тарелки. Он буквально сиял на этом вечере, как яркая, блистающая звезда. Возмож-но, именно поэтому я чувствовала себя такой серой и ненужной рядом с ним. И такой подавленной...

Нет, даже не подавленной, а просто угнетенной. Меня все угнетало в этом зале - духота и нескончаемый гвалт, и толпы знакомых и незнакомых людей, и гребень, больно вцепившийся мне в волосы... И я так устала, так чертовски устала... Улыбка застыла на моем лице гримасой, я автоматически кивала, когда меня спрашивали о чем-то, но не понимала ни слова из того, что мне говорили. Наверно, они все считали меня холодной и скучной, но мне было наплевать на это. Слезы опять начали подступать к моим глазам, и это почти повергло меня в пани-ку. О Боже, нет, не здесь! Только не перед всеми этими людьми...

И в этот момент из толпы, слившейся для меня в одну серую массу, выскользнул Малдер. Он неслышно при-близился ко мне и галантно предложил мне руку. "Ты задолжала мне танец, партнер, - сказал он, притягивая ме-ня к себе и обнимая за талию. - Эй, - тут на лице его появилась озорная усмешка, - как ты думаешь, если мы бу-дем танцевать очень близко, Скиннера хватит удар?"

"Давай проверим", - ответила я вредным голосом. Почему бы, в конце концов, и нет?..

И мы пошли в бальный зал. Там играла старая, такая милая и банальная песня Тома Джонса, и мы с Малде-ром закружились в танце, и он принялся напевать мне на ухо: "Малышка, малышка, ты так волнуешь меня... и я так хочу заботиться о тебе.... иди же ко мне, и открой свои прекрасные глазки..."

А потом он посмотрел мне прямо в глаза, нет, прямо в мое сердце, сквозь все стены и баррикады, которые я с таким трудом возвела в своей душе, и которые теперь рушились под этим пристальным взглядом. И я, словно зачарованная, застыла в его руках и никак не могла отвести глаза. О Боже, я не хотела, чтобы он входил в мое сердце, я не хотела, чтобы он знал, сколько власти имеет надо мной... но я не могла сопротивляться ему - ни раньше, ни теперь.

"Малышка, малышка, я люблю тебя... я так люблю тебя... тебя и твои прекрасные глаза..."

О, Господи. Мои ноги словно превратились в желе. К черту Скиннера - это меня хватит удар! Под натиском этого дьявольского обаяния Малдера вся моя оборона рухнула, рассыпалась без следа, как карточный домик под напором ветра.

"Мои глаза похожи на сапфиры?" - я запнулась. О, Боже, я что, действительно сказала это вслух?

Он рассмеялся: "Да. И я действительно польщен, что ты надела этот гребень сегодня вечером". Он наклонил-ся ко мне и прошептал соблазнительно мне на ухо: "Эта слоновая кость прекрасно оттеняет твою кремовую кожу. Ты - моя мечта, Скалли, мой сбывшийся сон".

"...О, жизнь могла бы быть сном..."

Нет... это реальность... это не тот сон, который терзал меня столько ночей!

":Малышка, малышка, ты восхитительна... и если бы все мои желания могли бы сбыться..."

"... если бы только все мои сокровенные планы сбылись..."

Я не хочу быть сбывшимся сном, Малдер... Ты не знаешь, какие сны мне снятся...

Слезы вновь поднялись в моих глазах, и внезапно у меня закружилась голова. "Малдер, - выдохнула я, - мне нужно присесть..." А в следующий миг пол ушел у меня из-под ног, и я упала на невесть откуда взявшийся стул, рука Малдера поддержала меня.

"Послушай, я знаю, что ты "в порядке", - сказал он, и в его голосе отчетливо слышалось беспокойство. - Но я не думаю, что ты действительно в порядке. Ты очень странно ведешь себя всю неделю".

Долгий миг я просто смотрела на него, сдерживая дрожь и пытаясь понять, могу ли, посмею ли я рассказать ему...

Нет. Во всяком случае, не все. Пока еще нет.

"Я просто очень устала", - ответила я наконец.

Объяснение его устроило: он нежно сжал мое плечо и улыбнулся. "Не хочешь чего-нибудь выпить?"

Я кивнула, и он ушел. Кажется, он действительно хотел сделать что-нибудь для меня, и осознание этого за-ставило меня чувствовать себя немного лучше...

"...если бы ты позволила мне провести всю мою жизнь, любя тебя..."

"...жизнь могла бы быть сном, любимая..."

О нет, только не эта музыка снова! Я зажала уши руками, но музыка все равно продолжала звучать - звучать у меня в голове...

"...Здравствуй, здравствуй снова, ши-бум, и надеюсь, мы встретимся снова..."

Зал и музыка, белые кружева и кровь на них... Я определенно схожу с ума, я сейчас потеряю разум, прямо здесь, перед всеми этими людьми.

Я должна уйти отсюда, немедленно.

Я поднялась со своего места и торопливо направилась сквозь переполненную комнату к темной, пустынной веранде. Вечер организовали в старинном фермерском доме - насколько я знаю, в таких местах многие любят устраивать свадьбы. На лужайке перед домом расставили стулья и короткие скамеечки, чтобы гости могли рас-слабиться и предаться комфортному отдыху, созерцая идиллический пейзаж. Только вряд ли кто пожелает вос-пользоваться такой возможностью в десять часов вечера, под проливным дождем и с освещением в виде молний. Так что хотя бы здесь я могла побыть одна.

Я присела на самую близкую скамейку и попыталась восстановить контроль над собой. Честно сказать, это довольно сложно сделать, когда вокруг бушует шторм.

Сзади послышались шаги, и я обернулась. Малдер.

"Господь всемогущий, Скалли! - воскликнул он. - Да тут настоящий шторм! - Он плюхнулся на скамью рядом со мной и вручил мне запотевший бокал. - Ты что, так хочешь простудится?"

"Нет", - резко оборвала я его. Я отчаянно желала, чтобы он ушел и оставил меня одну.

"О! - его голос теперь звучал несколько смущенно, и я почувствовала его взгляд, смотрящий на меня из тем-ноты. - Так почему, в таком случае, мы сидим под открытым небом в такую темную и бурную ночь?"

Я не ответила. Я просто смотрела на грозу, наблюдала, как молнии фейерверком озаряют темное ночное не-бо. И с очередной вспышкой молнии я заметила беседку в конце огромной лужайки. Она стояла на небольшом холме, прямо над рекой...

"...О, жизнь могла бы быть сном..."

"Малдер, - сказала я внезапно, - у тебя когда-нибудь было такое, чтобы песня завязла у тебя в голове? Ты да-же не помнишь большую часть слов, но все время слышишь ее снова и снова, пока она не начинает сводить тебя с ума?"

"О, да, - ответил он с улыбкой. - Ко мне как-то прицепилась эта глупая песенка из "Титаника". Черт, я не мог отвязаться от нее несколько месяцев!".

Я невольно улыбнулась ему в ответ. "Ну, эта песня ко всем цеплялась. Тут другое. Я не думаю, что когда-либо слышала эту песню прежде".

"Я знаю, что ты не любишь петь, но может быть, просто повторишь слова?.."

Я действительно даже не попыталась напеть их, просто повторила: "Жизнь могла бы быть сном, если бы я мог забрать тебя наверх, в рай... если бы ты сказала мне, что я - единственный, кого ты любишь..."

"Жизнь могла бы быть сном, любимая, - закончил за меня Малдер. - "Ши-Бум". Эта песенка была хитом в на-чале пятидесятых. Так это "Ши-Бум" увязла у тебя в голове?"

Я кивнула. Он пожал плечами: "Ну, думаю, это лучше, чем Селин Дайон..."

"Ши-бум, ши-бум. Йадададададададада-да..."

Ши-бум.

И внезапно, все для меня обрело смысл. И я начала смеяться.

"Ши-бум! Ну конечно! Как я могла забыть эту песню? - я повернулась к нему и стиснула его руку, напевая. - Каждый раз, как я смотрю на тебя, мне приходит в голову мысль..."

"Ты поешь", - осторожно заметил Малдер.

"...если ты сделаешь то, что я хочу, малышка, мы будем так счастливы..."

"И очень неплохо", - добавил он недоверчиво.

От неожиданности я запнулась. "На что это ты намекаешь, мистер Умные Штаны?"

"Э-э, ну..." - запнулся он.

"О, не бери в голову." - Я вскочила на ноги и потянула его за руку. - "Ладно, пошли." - И я потащила его за собой с крыльца прямо под ливень, и мы сломя голову кинулись через лужайку.

"Куда мы идем?" - крикнул он, стараясь перекрыть рев шторма.

"Ты знаешь куда!" - застенчиво ответила я через плечо и потянула его за собой к беседке. Мы торопливо вбе-жали внутрь и упали на пол, запыхавшиеся и насквозь промокшие.

"Это великолепно", - сказала я, обнимая Малдера и прижимаясь к нему.

"Это опасно, - ответил он. - Если сюда ударит молния... что, черт возьми, в тебя вселилось, что ты притащила нас сюда в такую погоду?"

Я игриво пробежала пальцами по его шее. "Ты, - прошептала я ему на ухо. - Я хочу тебя."

"Что?"

Я взяла его лицо в свои ладони и нежно поцеловала в лоб. "Пять лет, - прошептала я ему между поцелуями. - Я ждала пять долгих лет. Я не могу ждать дольше. Я хочу тебя, и я хочу тебя прямо сейчас."

Он осторожно, но нежно обнял меня слегка дрожащими руками. "Хорошо, - выдохнул он. - Это не совсем то, как я представлял себе наше первое свидание, но если ты этого хочешь, Скалли..."

Я потянула его вниз, на пол, и он принялся целовать мое лицо, рот, шею... Мое сердце, казалось, утроило свой ритм, прежде чем замереть от его поцелуя. Боже, я чувствовала себя так хорошо рядом с ним - я никогда даже не думала, что мне может быть так хорошо...

Но он что-то пробормотал раньше... что это было?

"Я не глупышка", - прошептала я в его волосы.

"Я никогда и не говорил, что ты глупышка", - ответил он, целуя мое плечо.

"Нет, ты сказал. Ты сказал мне: "если ты этого хочешь, глупышка2""

""Скалли", - медленно произнес он, - я сказал: "Скалли""

Я удивленно обернулась к нему. "Почему? Это не имеет смысла..."

Тогда он внезапно отодвинулся от меня и долгий миг изучал взглядом мое лицо, словно надеясь отыскать в нем... что?

"Ничто из этого не имеет смысла для меня. Я что, упустил что-нибудь? - спросил он мягко. - Почему мы здесь?"

"Ну и кто из нас глупышка? - парировала я. - Ты же знаешь, почему".

"Нет. Не знаю".

Я сердито вздохнула - ну почему он так невыносим? "Мы ведь должны пожениться здесь через три месяца".

При этих словах он резко выпрямился, но промолчал, только нервно стиснул мою руку в своих ладонях. Я тоже села и прижалась к нему. "Ты хочешь подождать?" - спросила я неохотно. Конечно, я не в восторге, но если он действительно хочет этого...

"Не хочу, - прошептал он, и его голос дрогнул, - но я думаю, что мы должны подождать. Я не хочу сделать что-нибудь, о чем ты можешь позже пожалеть".

Я тяжело вздохнула. "Что ж, наверно, ты прав. Не думаю, что смогу сохранять серьезное лицо, стоя тут перед священником и нашими семьями и зная, что это - то самое место, где я потеряла свою девственность".

Малдер тихо застонал. "Ты начинаешь меня пугать".

"Я не хочу ждать, - продолжила я раздраженно. - Почему-то считается, что добропорядочные девушки долж-ны дождаться первой брачной ночи, но я, кажется, чувствую себя очень плохой девушкой сегодня вечером".

"Ты знаешь, это меня не удивляет", - сказал он, нервно посмеиваясь.

"Что-то мне начинает казаться, что это ты сам не слишком хорошо себя чувствуешь."

В этот миг вокруг нас взорвался гром, и яркий излом молнии, распоровшей тьму прямо перед беседкой, не-вольно заставил меня вздрогнуть.

"...Здравствуй, здравствуй снова, я надеюсь, мы встретимся снова..."

Мир начал расплываться и кружиться вокруг меня:

"Малдер, - отчаянно позвала, закрывая лицо руками. - Я схожу с ума, правда? Я действительно схожу с ума!"

Он обнял меня правой рукой и прижал к себе. "Тише, милая. Все хорошо, все в порядке, - успокаивал он меня, - я не думаю, что ты сходишь с ума, Скалли."

"Но это так! - пробормотала я сквозь рыдания. - Это все только сон! Сон! Сны ведь не сбываются, правда, Малдер?"

"Не всегда, - ответил он умиротворяюще. - Что ты видишь в этих снах?"

Я закрыла глаза и прижала к ним стиснутые в кулаки руки.

"Кровь, - вырвалось у меня со стоном. - Всегда кровь. Дождь, и слезы, и кровь на кружевах моего платья. И ты ушел... ушел навсегда..." Я открыла глаза, слепые от слез, и в полной истерике принялась стучать кулаками в грудь Малдера. "ПОЧЕМУ? - кричала я ему срывающимся голосом. - Почему ты оставил меня? Как ты посмел умереть и оставить меня, чтобы прожить всю жизнь без тебя? Ты исчез, навсегда, и я не могла найти тебя, сколь-ко бы я не искала... я не могла найти тебя..."

Он захватил мои запястья и сжал их обеими руками: "Скалли, я - прямо здесь".

"НЕТ! - кричала я, вырываясь из его захвата. - НЕТ! Я все равно найду тебя! Я никогда не буду отдыхать - НИКОГДА НЕ БУДУ ОТДЫХАТЬ! - пока я не найду тебя..." От неожиданности он отпустил меня, я вскочила на но-ги и бросилась вон из беседки, туда, где ревела во тьме река.

"Скалли! - кричал Малдер позади меня, - Скалли, НЕТ!"

Внезапно земля исчезла у меня из-под ног, и я упала, кубарем покатилась вниз через грязь и траву, увлекая за собой поток земли и камней...

И со всплеском обрушилась прямо в мутный поток разлившейся от дождей реки. О Боже, вода была такой хо-лодной - намного холоднее, чем должна бы быть в конце июля... Течение оказалось слишком сильным, и прежде, чем я успела вздохнуть, поток захлестнул меня и повлек за собой, сжимая в своих ледяных объятиях. Я пробова-ла бороться с ним, пробовала плыть, хотя бы приблизиться к берегу, но все было бесполезно - река беспощадно тащила меня вперед, отрывая от камней, переворачивая и утягивая вниз...

Не знаю, сколько это продолжалось, но в какой-то момент поток швырнул меня на что-то твердое и устойчи-вое, и от этого удара весь оставшийся воздух выбило из моих легких. Я отчаянно вцепилась в это что-то, пытаясь хотя бы оглядеться, и наконец поняла, за что держусь. Меня прибило к бетонной свае старого железнодорожного моста.

Вцепившись оцепеневшими пальцами в бетон, я попыталась вдохнуть, но ничего не вышло - моя грудь словно горела в огне, и мне было слишком больно, чтобы даже просто дышать...

Пять футов. Я болталась в воде в пяти футах от берега, так близко: и так далеко. Поток прижал меня к бето-ну, но если бы мне удалось оттолкнуться от сваи ногами, я смогла бы добраться до суши... может быть.

...И я сделала это. Я почувствовала, как гравий на отмели впился в мои руки и колени, когда я ползла к берегу. Берег сильно подмыло дождями и он начал оползать подо мной, когда я попробовала забраться на насыпь. Зем-ля комьями обрушивалась вокруг меня, когда я, соскальзывая назад, отчаянно пыталась вытянуть свое тело из воды, впиваясь пальцами в липкую грязь. Казалось, это никогда не кончится, но в какой-то момент я поняла, что река уже не тащит меня за собой и я могу дышать:

Что ж, теперь я была в относительной безопасности. По крайней мере, я лежала на земле... Но, Боже, я чувст-вовала себя такой избитой, все мое тело болело... и я не смела двигаться, потому что знала: если мое тело со-скользнет, я опять упаду в реку, а у меня не хватит сил, чтобы подняться снова.

Я слышала, как Малдер кричит где-то выше меня: "Скалли! СКАЛЛИ!" Ну, по крайней мере, у него хатило здравомыслия не нырять за мной в реку.

Я пыталась ответить ему, но мне было слишком больно, я едва дышала, и уж тем более не могла кричать. Но я знала - он найдет меня...

"...Любовь никогда не проигрывает..."

Молния вспыхнула совсем рядом, на краткий миг озарив мир вокург ослепительно белым светом. Всего лишь на секунду - но этого оказалось достаточно для Малдера, чтобы увидеть меня, бессильно замершую на насыпи под мостом.

И через миг он оказался рядом со мной, соскользнул по насыпи, заставляя огромные комья грязи обрушивать-ся в реку. Он обнял меня и изо всей силы прижал к своей груди, но от этого движения боль пронзила все мое тело и я закричала: "Малдер, мне больно!"

"О Боже, прости, - он снова уложил меня на землю. - Где?"

"Всюду!" - простонала я. Моя голова гудела, словно гнездо растревоженных ос, и я так устала... я отчаянно хотела заснуть, чтобы благословенная темнота забрала меня...

"Хорошо, хорошо, - шептал он мне, пытаясь скрыть панику в голосе. - Я вытащу тебя отсюда, Скалли".

Молния вспыхнула снова, и я увидела его, склонившегося надо мной, упрямо закусившего губу. Он смотрел на оползающую под нашим весом землю. Через секунду нас снова окутал мрак, и я почувствовала, как его рука мяг-ко коснулась моего лба, когда над нами прокатился гром.

О Боже...

Снова молния. И он все еще смотрел на землю, но на сей раз в шоке. И снова темнота и гром. Я чувствовала, как он осторожно отодвинул меня и начал разрывать землю, отбрасывая прочь комья грязи. Что....?

"...Здравствуй, здравствуй снова, я надеюсь, мы встретимся снова..."

Яростные молнии разрезали небеса прямо над нами. Я устало вздохнула, чувствуя, как мир ускользает от ме-ня, но еще успела услышать возглас Малдера: "Будь я проклят!", прежде, чем провалиться в долгожданную тем-ноту...

***

...Я пришла в себя в больничной кровати. Рядом стоял Скиннер и смотрел на меня. Он выглядел мокрым и грязным, и еще жутко разъяренным - это я поняла, заметив, как нервно пульсирует синяя вена на его виске. "Од-на ночь, - прорычал он сквозь сжатые зубы. - Вы двое не можете побыть нормальными людьми в течение одной ночи? И я даже не хочу знать, что, черт возьми, вы делали на реке в это время..."

"Где Малдер? - перебила я его. Наверно, это прозвучало очень растерянно и испуганно, потому что его лицо немедленно смягчилось и он осторожно взял меня за руку.

"Он вернулся на реку, - ответил он чуть смущенно. - Простите, Скалли..."

На реку?

"Сэр?" - переспросила я, наверное, очень дрожащим голосом. Мое сердце замерло от внезапного страха, и Скиннер, видимо, это заметил, потому что снова начал извиняться: "Простите, я не должен был кричать на вас. Я знаю, что это - не ваша ошибка. Просто Малдер с его способностью притягивать неприятности устроил мне ту еще ночку...."

"Сэр, но почему Малдер все еще на реке?" - по какой-то причине мне казалось, что я должна знать ответ на этот вопрос....

"Вы не знаете?" - он посмотрел на меня с явным недоумением.

Я только покачала свой больной головой. Долгий миг он смотрел на меня, затем вздохнул. "Вода очень сильно поднялась в последние дни, как вы знаете. И это создало много проблем с эрозией, особенно в той части реки. Фактически, я удивлен, что старый мост все еще выдерживает такой поток..."

"Что вы пробуете сказать мне?", - прошептала я.

"Когда вы выползали из реки, агент Скалли, вы раскопали могилу. Поэтому сейчас Малдер в компании с весь-ма недовольными полицейскими роется там, пытаясь извлечь тело прежде, чем это сделает река".

"Тело?" - переспросила я глупо.

"О, - Скиннер торопливо начал шарить в кармане. - Там еще нашли вот это. Малдер сказал, что это принад-лежит вам", - и он вручил мне мой гребень.

"...любовь никогда не подводит нас..."

Слезы стояли в моих глазах, когда я приняла гребень из его руки. Тьма нахлынула на меня снова, но перед тем, как сдаться ей, я - или не я? - еще успела прошептать: "Теперь я могу отдохнуть."

Отдохнуть...

Ну, отдохнуть мне не удалось. По крайней мере, не вполне. Травма черепа, сказали доктора. В сочетании с тремя сломанными ребрами. И вывихнутым запястьем. Что еще? Ну, помимо этого я наполовину утонула, и еще у меня имелись многочисленные ушибы - как внутри, так и снаружи. Кажется, я отбила себе почки, печень и живот. Так что им пришлось долго со мной возиться...

"Мы должны прекратить так встречаться, - шутливо шепнул мне на ухо Малдер. - Люди начинают сплетни-чать..."

Что-то острое укололо мою руку. Гребень для волос... я торопливо оттолкнула его и отыскала ладонь Малде-ра, тесно переплела мои пальцы с его. Он поднял мою руку, и я почувствовала приятное тепло, когда его губы коснулись моей кожи в поцелуе, и затем легкий укол его щетины, когда он прижал мою руку к своей щеке. Ох, Малдер... я так боялась, что потеряла тебя навсегда...

***

Двумя днями позже, и все еще в больнице, я сидела, откинувшись на подушки, и гадала, смогу ли я когда-нибудь снова дышать безболезненно. И тут появился Малдер. Фактически, он ворвался в комнату, как ураган, и его глаза при этом горели, как у одержимого, - что неудивительно, если учесть, что в руке он сжимал новый "сек-ретный материал". Он рухнул рядом со мной на кровать и посмотрел на меня, явно разрываясь от переполняв-ших его эмоций и от желания выложить мне все новости сразу.

"Полиция опознала тело, которое мы нашли, - начал он. - Ты просто не поверишь."

"Кто это был?" - поинтересовалась я.

"Майкл Борман, - ответил он с нарочитым акцентом. - Это имя в свое время прогремело на всю страну в связи с делом о "Вотерс-Борман-похищении"".

Я безучастно посмотрела на него. "Я никогда о нем не слышала".

"Конечно не слышала, - сказал Малдер. - И поверь мне, Бюро было бы счастливо, если бы об этом и впредь никто и никогда не слышал. Но в 1954 году об этом деле говорили все".

Я внимательнее посмотрела на папку на его коленях. "Это был "секретный материал"?"

Он покачал головой. "Нет, он стал им только теперь". Он открыл папку и показал мне газетную вырезку с кри-чащим заголовком: "ФБР ЗАКРЫЛО ДЕЛО ВОТЕРС-БОРМАНА". Я пробежала глазами статью: "Дело было за-крыто, когда подозреваемые погибли в перестрелке. Но не стоит забывать о том, что дело это велось спустя рукава с самого начала..."

"...они стреляли в агентов, преградивших им дорогу..."

Мое сердце бешено заколотилось. "Продолжай", - прошептала я.

"Майкл Борман был очень богатым парнем, из старого и очень почтенного семейства. После службы в Корее, он вернулся домой, чтобы жениться на его возлюбленной со времени колледжа, тоже очень богатой девице по имени Дженни Вотерс. Когда они возвращались домой с помолвки, их автомобиль остановили неизвестные и их обоих похитили. После этого похитители прислали требование о выкупе, но ФБР явилось с деньгами не в то ме-сто. Ты можешь в это поверить?"

"...Их даже не было там! Что, черт возьми, возомнило о себе ФБР!?.."

Я вздохнула. "Да, могу".

"Так или иначе, после этого дело запуталось еще больше. ФБР напало на след, но похитителей застрелили, когда они пытались пробить блокаду дороги. После двухдневного прочесывания окрестностей, полумертвая Дженни Вотерс была найдена запертой в чулане какой-то заброшенной лачуги. И с тем количеством крови, кото-рое нашли на полу, Майкл Борман был объявлен мертвым, даже при том, что они так и не нашли его тело".

"...кровь, кровь, пропитавшая подол моего платья..."

Я закрыла глаза, зажмурилась изо всех сил, но это не помогло - я все равно дрожала, как лист на ветру.

"... Любовь никогда не проигрывает..."

"...я найду тебя... и я НИКОГДА НЕ БУДУ ОТДЫХАТЬ, ПОКА Я НЕ НАЙДУ ТЕБЯ..."

Малдер потянулся ко мне и мягко сжал мою руку. "А теперь начинается та часть, которой ты не поверишь, Скалли". Он глубоко вздохнул и медленно выдохнул, словно собираясь с духом. Я понимала, что он прокручива-ет эту историю в своей голове, тщательно подбирая слова, которые собирается произнести. "Дженни Вотерс пе-режила это испытание, и хотя она так никогда и не вышла замуж, она все-таки прожила долгую и счастливую жизнь. Она умерла приблизительно четыре месяца назад, и все ее состояние было распродано на аукционе".

"...я чувствовал, что просто обязан купить тебе это..."

"И...?" - спросила я, затаив дыхание.

Он быстро пролистал бумаги и вытащил последний листок из папки. "Это - последняя фотография Майкла и Дженни вместе. Она была сделана во время их помолвки".

Я уже знала, что увижу, но все равно посмотрела на фотографию.

Дженни. В белом атласном вечернем платье. Очень красивая женщина - высокая блондинка, похожая на Грейс Келли. Ее голова откинула назад, она смеется, но при этом не отводит полного обожания взгляда от стоящего рядом мужчины - Майкла. И в ее волосах я вижу гребень из слоновой кости, чуть выше ее левого уха.

Малдер опустил гребень на фотографию передо мной. "Это тот же самый, не так ли?", - прошептал он, и в его голосе мне послышался страх.

"Да", - прошептала я ему в ответ, задыхаясь от сдерживаемых слез.

Ну что ж, я ожидала этого. Малдер буквально подпрыгнул и начал быстро мерять комнату шагами. "Ты пони-маешь, что это означает, Скалли? - спросил он меня взволнованно. - Мы обнаружили вещь, одержимую духами! Настоящими добрыми старомодными призраками!"

Я посмотрела на гребень в моей руке - золото и слоновая кость показались мне теплыми и неимоверно тяже-лыми. Непрошенная слезинка соскользнула по моему лицу. "Малдер, - прошептала я, - ты действительно счита-ешь, что этот гребень связан с духами?"

"Ну, вероятно, теперь уже нет, ведь тело Бормана было найдено", - он усмехнулся мне слегка смущенно.

"Этот гребень не связан с духами", - твердо заявила я.

"Почему нет? - нахмурился он. - Привидения могут быть связаны с определенными местами - домами, ле-сом, перекрестками, мостами: Почему бы им не быть связанными с какими-либо предметами?"

Я сильно сжала гребень в ладони, чувствуя, как в мою плоть впиваются теплые зубцы. "Ты так и не понял, Малдер? Эта вещь НЕ одержима духами!"

Он устало опустился на кровать, явно удрученный и разочарованный моим упрямством. Его угрюмое лицо сейчас представляло классическую иллюстрацию к мысли: "Мне никто не верит".

Несколько минут мы сидели в тишине. Потом я перевернула гребень и снова перечитала витую надпись на нем. Малдер действительно так и не понял, чем была эта вещь...

Или, может быть, он знает....

Я протянула руку и осторожно прикоснулась к его плечу.

"Малдер, - сказала я мягко. - Я вовсе не говорю, что ты не прав. - Он повернулся и удивленно посмотрел пря-мо мне в глаза. - Но я также не думаю, что ты проанализировал ситуацию достаточно глубоко, - продолжила я и вложила ему в ладонь гребень вверх гравировкой. - Любовь никогда не проигрывает, - прошептала я ему на ухо, - Любовь никогда не подводит нас".

1. Речь идет об эпизоде 3X04 - "Clyde Bruckman\'s Final Repose". Мистер Брукман сказал тогда: "Actually, I was a bigger fan of the Big Bopper than Buddy Holly. "Chantilly Lace", that was the song" ("В действительности, мне больше нравился Биг Боппер, чем Бадди Холли. Песня "Кружева из Шантильи"").

2. Простое созвучие: Skully - silly (глупышка).

ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА: данный перевод является относительно вольной трактовкой рассказа "Chantilly Lace". Если вы, читатель, сторонник дословных переводов, то переводите с английского сами.

ВРЕМЯ: возможно, в конце третьего сезона.

ПРАВОВАЯ ОГОВОРКА: персонажи и ситуации сериала "The X Files" были созданы и являются собственно-стью Криса Картера и "Ten-Thirteen Productions", а в этом рассказе использовались без их ведома и согласия. Песни "Sh-Boom" (The Crew Cuts) и "What\'s New Pussycat?" (Tom Jones) тоже - увы! - использовались без разрешения авторов.

РЕЗЮМЕ: постоянно повторяющийся кошмар о смерти Малдера заставляет Скалли предположить, что она сходит с ума. Однако объяснение ее снам может оказаться куда более сверхъестественным...

Авторизованный перевод с английского: Наталья Шапарова.