Гроза. Боже, я ненавижу грозу. Особенно если это шторм, который обрушивает на землю бушующий поток дождя, в то время как небеса грохочут, словно басы на концерте "Megadeth", и при каждом новом вздохе бури вспарывает темноту ослепительно-белый зубец белого огня - истинное воплощение ярости: Мало приятного - оказаться посреди этого кошмара; но еще хуже - пробираться сквозь него в арендованном автомобиле, у которого давно стерлись покрышки и тормоза не проверялись бог знает сколько лет.

К счастью, за рулем был Дэниел. О, не поймите меня превратно, обычно я использую любую возможность, чтобы выставить его с шоферского кресла: он, в отличие от меня, чертовский осторожный водитель, он никогда не отрывает взгляд от дороги больше, чем на несколько секунд, и всегда придерживается ограничений скорости, и иногда это меня просто бесит: Однако сейчас я чувствую себя в безопасности - ну, настолько в безопасности, насколько можно при таких обстоятельствах - именно потому, что он за рулем. Я полностью полагаюсь на него, и мне даже удается выкинуть из головы тот факт, что завтра мне придется повозиться, приспосабливая сиденье так, чтобы (как мой партнер выразился однажды, в момент, э-э, некоторого раздражения) мои маленькие ножки могли дотянуться до педалей:

По идее, мне следовало бы просмотреть документы по нынешнему делу, но, черт бы все побрал, для меня в тот момент куда более соблазнительным представлялось зрелище моего партнера. Знаете ли, на нем буквально отдыхает взгляд; и кроме того, созерцание его спокойного лица хотя бы немного отвлекало меня от разъяренной стихии за окном и от навязчивой мысли о том, что я погибну адской смертью где-нибудь на этом чертовом сельском шоссе:

Не думать об этом!

Итак, я смотрю на своего партнера, уверенно ведущего нас через шторм. Он великолепен - во всех смыслах этого слова; и его спокойствие несколько успокаивает мою нервозность. Я растерянно кусаю то, что осталось от моих ногтей (дурная привычка!), и изучаю Дэниела так, словно он - досье на наше очередное дело, и пытаюсь не думать о грозе. М-да, это все равно, что не думать о белой обезьяне...

Возможно, помогло бы радио, но некоторое время назад все голоса в этой коробочке сгинули в статическом шуме, так что сейчас мы ехали в тишине. Нарушил ее Дэниел:

- Ви, - сказал он вкрадчивым, очень терпеливым тоном, на который просто невозможно сердиться, - ты ведь знаешь, что все это просто вздор. Газетная утка.

- По всему миру зарегистрировано множество подобных случаев, - мягко возразила я. - Наиболее известен в этом плане Бермудский Треугольник:

Какого черта мы все время спорим? Я прекрасно знаю, что у меня нет ни единого шанса переубедить его, точно так же, как у него нет шансов заставить меня изменить мое мнение. Это просто часть того, чем мы являемся, и одна из причин, по которой мы настолько эффективны как команда. Да, и еще это довольно забавно - постоянные споры не дают нашим мозгам застояться и очень неплохо приправляют нашу жизнь: По крайней мере, нам никогда не бывает скучно.

Дэниел, казалось, хотел отпустить очередной комментарий по поводу моей веры в паранормальные явления, но не успел, потому что мир внезапно взорвался оглушительным грохотом. Ужасный звук перекрыл даже рев грозы, но я расслышала отчаянный крик Дэниела: "Держись!", когда он пытался выровнять нашу машину, летевшую куда-то в тартарары.

Неимоверным усилием задавив вопль ужаса, я сдавленно спросила: "Что это было?", надеясь только, что мой голос не прозвучит столь же панически, как я себя чувствовала. "Похоже, покрышка лопнула", - крикнул в ответ Дэниел, и я закрыла глаза, заставив себя сидеть тихо - Дэниелу сейчас требовалась полная концентрация, а вовсе не моя истерика.

Наконец, Дэниелу удалось затормозить у обочины, и железный монстр, едва не угробивший нас, наконец затих. Но даже после этого мне потребовалось не меньше десяти секунд, чтобы перевести дыхание и дождаться, пока сердце перестанет пытаться пробить мою грудную клетку. Успокоилось оно лишь тогда, когда рука Дэниела сжалась на моем плече.

- Ты в порядке? - встревоженно спросил он.

- В полном, - саркастически пробормотала я. - Но мне еще повезло, что я умею держать свой мочевой пузырь под контролем.

Дэниел слабо усмехнулся, а потом решительно потянул на себя дверцу.

- Я осмотрю повреждения, - сказал он мне, - а ты оставайся здесь.

Ну, его типичная галантность - знаете, рыцарское стремление защитить леди, и все такое - вытащила меня из машины под дождь быстрее, чем что-либо иное. Думаю, даже под угрозой взрыва я не выскочила бы быстрее - терпеть не могу, когда меня опекают, будто ребенка. Правда, я пожалела о своей реакции в тот самый момент, когда первые капли дождя обожгли мою кожу, пронзив одежду, словно ледяные иглы, но к тому времени было уже слишком поздно отступать. Стиснув зубы, я обежала вокруг автомобиля, высматривая лопнувшее колесо; но это самое колесо тут же вылетело у меня из головы, когда я подняла взгляд на дорогу.

Там, в нескольких футах от нас, стоял другой автомобиль. Тоже арендованный, той же модели, что и у нас, но это меня вряд ли обеспокоило бы, если бы у него не был тот же самый номер.

У меня фотографическая память, особенно на числа; но на всякий случай я посмотрела на наш номер, после чего перевела взгляд обратно на другую машину - да, номера абсолютно идентичны. Никакой ошибки, разве что сложно наведенная галлюцинация:

Ну, постфактум я осознаю, что тогда мне следовало дождаться поддержки, в смысле, Дэниела. Это одна из вещей, которые я ценю в нем больше всего: в любой ситуации я могу идти вперед не оглядываясь, зная, что он всегда там - прикрывает мне спину, страхует меня. Но в тот момент он рылся в багажнике, пытаясь вытащить запаску, а мое безумное любопытство уже подстрекало меня на необдуманные поступки; и я решила рискнуть. Пара осторожных шагов вперед - и моим глазам предстала фигура, согнувшаяся у переднего левого колеса той, другой машины: Того же колеса, которое лопнуло у нас.

Чувство опасности взвыло в моей голове, как полицейская сирена. Ну, если рассудить здраво, поддельный номер другой машины давал мне право на подозрения; так что одну руку я опустила на холодную рукоять своего оружия, а другой вытянула из кармана значок и крикнула: "Не двигаться! ФБР!"

Человек у машины спокойно взглянул на меня и заметил: "Забавно, это касается нас обоих". Он неторопливо потянулся к своему карману, и когда я напряглась, успокаивающе добавил: "Я только достану свой значок". Я кивнула, но руку с пистолета не сняла и продолжала внимательно следить, как он вытаскивает свой ID и демонстрирует его мне.

На первый взгляд удостоверение казалось настоящим, таким же, как мое собственное. Я осторожно подошла ближе и присмотрелась внимательнее, пытаясь в тусклом свете разобрать, что там написано в его удостоверении... После чего я посмотрела на него.

О мой бог.

Позади меня возник мой напарник: большой и надежный, как всегда, с пистолетом наголо, готовый сразиться со всяким, кто только подумает о том, чтобы причинить мне вред; старина Дэниел, на которого я полагаюсь даже больше, чем на самое себя. "Что случилось, Ви?" - спросил он обманчиво мягким тоном.

Я слышала его, но не могла оторвать взгляд от мужчины, стоявшего передо мной. Да, те же самые глаза, тот же самый нос (ну: на нем он смотрелся лучше, чем на мне), та же структура кости; слишком много подобий, чтобы оказаться простым совпадением.

- Малдер, - сказала я, но мой голос прозвучал как хриплый шепот. - Фокс?

Он покачал головой, но это было не отрицанием, а выражением недоверия.

- Виксен1, - сказал он мне.

Ну, на это-то я знала, как ответить.

- Назови меня так еще раз - и ты покойник, - проинформировала я его.

По его лицу расползлась широкая усмешка.

- Взаимно, - ответил он.

В этот момент наша компания пополнилась еще одной персоной - из-за второй машины к нам спешила женщина, уменьшенная версия моего Дэниела, похожая на него так же, как я походила на этого странного мужчину, носившего практически мое имя и черты лица.

- Дайте, я угадаю, - сказала я. - Даниелла Скалли?

- Дана, - поправила она меня автоматически, и тут же посмотрела на человека, который, как я поняла, был ее партнером. - Малдер, что, черт возьми, происходит?

Ее вопрос вполне соответствовал взгляду, который мой собственный партнер дал мне; и я ответила всем нам:

- Должно быть, секретный материал...

***

- Хорошо, я готов признать, - сказал Дэниел, когда мы сидели за чашкой кофе с лимонным пирогом, - это действительно сверхъестественно.

Там, на дороге, выяснилось, что запчасти для обеих наших машин никуда не годятся, так что мы сняли колесо с их машины и поставили на наш автомобиль, а их машину пока бросили на обочине. Немного дальше по дороге обнаружилась маленькая столовая, и вот теперь мы сидели за угловым столиком, поглощали кофе и заедали его различными десертами, не сводя друг с друга ошеломленных взглядов.

Не знаю, как остальные, но единственное, о чем я могла сейчас думать, так это о том, что мой двойник был красив, и похоже, все эти годы я недооценивала себя. Где-то на окраине моего разума промелькнула мысль о том, на что он был бы похож в кровати: на что это было бы похоже - спать с ним - с собой: А секундой позже мне вдруг пришло в голову, что он, возможно, сейчас подумал о том же. Я посмотрела на него, но он тут же неловко отвел взгляд. Это было определенно забавно: наблюдать, как его мысли следуют той же дорогой, что и мои; и через мгновение наши взгляды встретились в совершенном взаимопонимании.

- Над чем, черт возьми, ты хихикаешь? - тут же пожелал узнать Дэниел.

- О, ни над чем, - выдохнула я, отчаянно собирая каждую каплю самообладания, чтобы не покраснеть перед всей честной компанией.

Мой напарник бросил на меня мрачный взгляд.

- Знаешь, мне и с одной тобой хватало проблем, - пробормотал он, и с другой стороны стола тут же донесся сдавленный звук - Дана пыталась задушить смешок.

Не Дана - Скалли, поправила я себя. Они называли друг друга Малдер и Скалли, и хотя я поначалу никак не могла привыкнуть к тому, что кто-то рядом упоминает мою фамилию, не обращаясь при этом ко мне, это, как ни странно, сделало наше общение более легким. Правда, в первый раз услышав их обращение друг к другу, я предположила, что они, возможно, не так близки, как мы с Дэниелом; но нет, у них тоже был собственный язык выражений и тишины, они тоже общались на почти телепатическом уровне, и тут невозможно было ошибиться: эта связь была отражением нашей, моей и моего напарника.

Мы уже успели пробежаться по всем направлениям - автомобили, ФБР, секретные материалы, некоторые наши былые дела - все параллели были просто устрашающи. На данный момент всех нас мучил один - главный - вопрос, который высказала Скалли:

- Что, черт возьми, случилось?

Я начала отвечать, но тут же поняла, что мой двойник начал говорить одновременно со мной, и мы одновременно замолчали, уставившись друг на друга через стол. Спустя несколько секунд он чуть склонил голову и жестом - совершенно таким же, какой использовала бы я - предложил мне продолжить. В какой-то момент я тоже собиралась уступить объяснения ему, пока не сообразила, что наши вежливые расшаркивания могут затянуться надолго. Так что я приняла его предложение и выдала свою теорию:

- Похоже, мы имеем дело со столкновением смежных версий действительности.

- Возможно, некая рябь в пространственно-временном континууме создала своеобразный разрыв между параллельными вселенными, - немедленно дополнил версию мой альтер эго.

"Вау! - промелькнула в моей голове ликующая мысль. - Наконец кто-то меня понимает!"

- Касание, возможно, даже слияние двух обычно независимых, параллельных планов бытия, - продолжила я, определенно чувствуя душевный подъем: и полную поддержку -непривычное для меня чувство.

- И этот тип явлений мог бы вполне объяснить большое количество необъяснимых исчезновений, - воодушевленно добавил он, и я поняла, что мой двойник наслаждается беседой не меньше, чем я сама.

- О Боже, - пробормотала Дана, - Малдеры всех миров объединяются, - и Дэниел рядом со мной рассмеялся.

Я бросила на моего партнера испепеляющий взгляд, а в следующее мгновение уголком глаза заметила, что мой дубль метнул такой же взгляд на его Скалли.

- У тебя есть лучшая теория? - поинтересовалась я.

- Нет, - ответил Дэниел, - но у меня есть вопрос. Предположим, что твоя гипотеза истинна. Тогда скажи, кто из нас в чьей вселенной, и кто будет оплачивать счет?

Я и мой альтер эго обменялись пораженными взглядами; он потянулся к своему бумажнику, а я - к кошельку, после чего мы молча сравнили содержимое. Старина Джордж Вашингтон присутствовал на обеих извлеченных на свет божий купюрах, и даже при самом ближайшем рассмотрении мы не обнаружили никаких отличий, ничего, что могло бы указать нам, кто здесь откуда:

Я вздохнула и, пожав плечами, заметила:

- Похоже, счет придется поделить напополам.

- Великолепно, - сказала Скалли. - И что потом?

Мы беспомощно посмотрели друга на друга. Ответа не последовало.

***

Неподалеку от забегаловки мы нашли дешевый мотель. Стоянку рядом с ним наводнили трейлеры, так что мы усомнились, что для нас здесь найдется место; однако чудо все-таки случилось, и нам предоставили пару комнат, после чего мы сделали очевидную вещь - поделили апартаменты по половому признаку: Хотя не сказать, чтобы мне это сильно понравилось. Я не знала эту Дану, но я знала Дэниела. Он был моим партнером, и я определенно предпочла бы разделить комнату с ним - даже притом, что мы вряд ли использовали бы ее для чего-то большего, чем сон.

И кроме того, мне не давала покоя мысль о том, что было бы, если бы мы разделили комнаты по, э-э, принципу параллелей. Эта странная идея одновременно очаровывала и пугала меня; но я никак не могла отделаться от мыслей о том, каким оказался бы мой двойник в постели.

Что ж, шансов у меня не было - я оказалась в одной комнате с Даной, уменьшенной версией моего Дэниела (ну ладно, он на самом деле не был моим Дэниелом, хотя я всегда думала о нем именно так). Уголком глаза я наблюдала, как она появляется из ванной в длинной фланелевой ночной рубашке, при виде которой я невольно улыбнулась - она живо напомнила мне Дэниела с его непременной пижамой. Я сама, как обычно, надела футболку и шорты; но когда Дана посмотрела на меня, я заметила ее усмешку, и это заставило меня задуматься, не посещали ли нас родственные ассоциации:

- Итак, - сказала Дана, и я увидела, как ее губы начали формировать имя "Малдер", прежде чем она одернула себя. - Ви:

- Дана, - ответила я, ощущая странность этого имени на своих губах: это должен быть "Дэниел", мой Скалли:

Несколько долгих минут мы просто сидели на своих кроватях, разглядывая друг друга с любопытством и недоверием.

- У тебя был рак? - я услышала собственный вопрос словно со стороны и удивилась собственной наглости; но я должна была знать.

Дана грустно улыбнулась в ответ:

- Он вошел в стадию ремиссии.

О боже. Они оба:

Тогда, очень мягко, она спросила меня:

- И что ты готова была отдать ради лекарства?

О черт.

- Туше, - ответила я, ощущая, как внутри меня образуется болезненная пустота, которую я запретила себе чувствовать очень, очень давно. Сэм:

Ее рука скользнула ко мне, перекрывая пространство между нашими кроватями, и по какой-то причине, которую я не смогла бы назвать даже себе, я протянула свою ладонь навстречу.

- Ты влюблена в него? - спросила я ее, потому что внезапно этот вопрос стал для меня самым важным на свете.

- Конечно. - Ее голос был таким тихим, что мне едва удалось его расслышать. - А ты?..

- Конечно, - отозвалась я эхом.

И снова мы молча смотрели на друг друга, пока, наконец, я не высказала то, что думали мы обе:

- Если ты - это он, и ты влюблена в него, а он - это я, значит ли это:

Дана вздохнула:

- Это вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов.

- Семьдесят две тысячи, - поправила я ее автоматически.

Прошло, наверное, секунды три, прежде чем до нас дошло и мы обменялись пораженными взглядами. Потом Дана покачала головой:

- Похоже, ваши похождения оцениваются выше.

- Похоже на то, - согласилась я.

***

Мне снился кошмар. Я видела Дэниела, которого смертельная болезнь превращала в изможденную тень; видела человека, так похожего на Сэма, моего пропавшего без вести братишку, и он говорил мне, что в его жизни нет и никогда не будет для меня места; видела демонические фигуры, стоящие во тьме и предлагающие мне все, чего я когда-либо желала, все, в чем я нуждалась, все блага мира - и все взамен такой маленькой, никчемной, символической вещи, как моя честь, моя сущность, мое "я":

Я подскочила на кровати, чувствуя, как холодный пот стекает по взмокшей спине. Было еще совсем темно, и копия моего партнера мирно спала в своей постели; но для меня это было не достаточно; я должна была видеть его, я должна была знать:

Осторожно выскользнув из постели и стараясь ничего не задеть в темноте, я прокралась к двери, соединявшей наши номера, и, затаив дыхание, заглянула в соседнюю комнату. И - слава всем богам! - он был там, совершенно здоровый и очень живой; золотисто-рыжие волосы растрепались по подушке, а по лицу скользили тени сновидений.

А на соседней кровати, прямо напротив моего партнера, сидел, скрестив ноги, мой аналог и пристально смотрел на меня.

Наши глаза встретились и взгляды переплелись; и он тихо поднялся, в несколько шагов преодолев разделявшее нас расстояние. Я отступила назад, освобождая дверной проем и позволяя ему увидеть его Дану, живую и здоровую, безмятежно дремавшую в своей постели.

Конечно, я поняла его. К я могла не понять? Он был мной, в конце концов.

Он был мной. Он проводил дни и недели, наблюдая, как его партнер угасает с каждым часом, с каждой секундой ускользает все дальше, и он осознавал, что виной тому - болезнь, причиной которой был он сам. Он боролся с гибельным искушением - принять обещание безопасности для человека, которого он любил больше всего на свете, и обещание вернуть его сестру, которую, как он думал, ему уже не суждено увидеть никогда; он пытался придерживаться идеалов и принципов, хотя даже не был уверен, что все еще верит в них, потому что этого хотел бы его партнер: И он проводил ночи, глядя в темноту и думая о своем партнере, мечтая, фантазируя, тоскуя, и все же никогда не осмеливаясь: Я знала это, знала с полной уверенностью и без вопросов; я знала это, потому что он был мной.

Он был мной; и когда я взяла его руку в свою, я подсознательно ощутила связь между нами, тонкую, но бесконечно прочную связующую нить, намертво связавшую меня и его.

Его пальцы переплелись с моими, укрепляя эту связь; и вместе мы тихо прошли через мою комнату к входной двери.

Навес над крыльцом мотеля едва держался, но все-таки давал защиту от дождя, все еще пытавшегося пришить небеса к земле. Мы стояли, держась за руки и глядя во тьму, и какое-то странное, сверхъестественное чувство пело в нас - не страсть, нет, что-то более глубокое и истинное. Как будто мы были одним целым, разделенным надвое, но все-таки единым:

- У тебя тоже не хватило смелости сказать ему, - сказал он с сожалением. - Даже тогда, когда он умирал.

- Даже тогда, когда он был спасен, - ответила я холодно. И посмотрела на него. - Ты думаешь, это отрицание того, чего мы боимся: или принимаем?

Он медленно покачал головой. Конечно, он не знал ответа - если его не знала я, то как узнал бы он?

- Хотел бы я, чтобы ты не существовала, - услышала я его шепот. - Я никогда не хотел, чтобы мое бремя тащил кто-то еще.

Мягкий вздох во тьме.

- Все в порядке, - сказал он. - Возможно, мы необходимы, так или иначе. Возможно, миры нуждаются в Малдерах - на тот случай, если что-то пойдет наперекосяк.

Я невольно задумалась над этим. Интересная идея, но...

- Этого не достаточно, - сказала я ему. - Хотя: неплохо знать, что я не одна.

Мои слова вызвали у моего двойника слабую улыбку.

- Мы не одни, - сказал он. - У нас обоих есть Скалли.

Эта мысль согревала. Действительно.

- Именно это и оправдывает наше существование, - сказала я ему, и хотя мои слова прозвучали весьма сардонически, я знала, что он поймет их истинный смысл: он знал меня - знал нас - слишком хорошо.

Я посмотрела на него и встретила его пристальный взгляд - а в следующую минуту мы уже целовались, и это не было страстью, но чем-то намного большим: мы оба стремились к завершенности, и это было что-то, что мой разум не мог постичь, но мое тело понимало и принимало безоговорочно. Это не было даже потребностью в сексе: все мои сексуальные фантазии были наполнены рыжими кудрями Дэниела и его мускулистым телом, а фантазии моего альтер эго: Мне даже не нужно было спрашивать.

Его руки обвились вокруг моих плеч, а мои ладони сжимали его талию, и мы продолжали целоваться, словно пытались слиться друг с другом, две половинки единого целого, отчаянно желающие стать этим целым: Это было невозможно, конечно, потому что мы оба были надломлены одним и тем же образом. Сложите две яичных скорлупки - и вы получите не целое яйцо, но всего лишь ломкую пустышку, бесполезную мозаику. Как бы сильно мы не цеплялись сейчас друг за друга, все наши усилия были обречены на неудачу.

Но чувство, которое мы испытывали сейчас, было хорошим. Очень хорошим.

На что похожа близость между двумя людьми? Последний раз это случилось со мной так давно, что я успела забыть: В течение долгих лет у меня не было никого, кто подобрался бы так близко к этой черте - не считая вампира Карла. Впрочем, та ситуация была совсем другой: Дэниел в то время был похищен, я даже не знала, вернется ли он когда-нибудь, и то, что случилось, не было сексом - это была своего рода первая помощь. Я пыталась залечить кровавую рану в своей душе, но попытка не удалась: Карл не годился на роль медсестры, и секс с ним оказался удивительно паршивым. Хотя кое-что он все-таки дал: в ту ночь я, по крайней мере, не просыпалась в поту и с колотящимся сердцем после очередного кошмара:

Мне хотелось спросить мое отражение, сжимавшее меня в объятиях, кто был его вампиром Карлом, но мой рот в этот момент был несколько занят - главным образом, языком моего второго "я":

И я ощущала его: как саму себя. Действительно, мне казалось, что каким-то сверхъестественным образом я целую саму себя, или, возможно, телепата, с удивительной точностью предугадывающего любое мое движение и желание. О боже, это больше походило на мастурбацию, чем на любовь с партнером. Очень удобно, усмехнулась я про себя: столь же знакомо, как моя правая рука, но намного, намного лучше.

Я не чувствовала страсти, но ощущала возбуждение.

И он тоже был возбужден - я чувствовала, как твердеет упругая выпуклость пониже его талии, прижавшаяся к моему животу: И его одежда того же стиля, какой предпочитала я, была очень удобного свободного покроя: но мы что, действительно собирались сделать это здесь? Стоя на открытом крыльце мотеля, с нашими партнерами, спавшими в нескольких футах позади нас за этими тонкими, как фанера, стенами? Очевидно, так, потому что его руки уже теребили тесный пояс моих штанов, явно намереваясь удалить это препятствие в самом ближайшем времени: а у меня даже мысли не возникло сопротивляться его действиям. Но если я должна была стоять тут на виду у всего мира в полуголом виде, то он - мое второе "я" - определенно должен был разделить мою участь.

Ну, все, что я могу сказать - это здорово, что я регулярно тренируюсь, потому что иначе нам вряд ли удалось бы провернуть эту: гм, авантюру. Учитывая нашу разницу в росте и то, что нам пришлось делать это стоя - мне потребовалась вся моя гибкость и ловкость, чтобы воплотить наши желания в жизнь. Но это того стоило, о да.

Особенно когда он вошел в меня - он был настолько большим, и это было так хорошо, и я наконец-то почувствовала себя полностью завершенной, это чувство заполнило меня от макушки до кончиков пальцев, и это было невероятно. Это не длилось долго, но захватило нас целиком и полностью. И да, я знаю, что одновременный оргазм бывает только в сказках и порнофильмах, но клянусь, мы кончили вместе, в один и тот же момент, на одном дыхании, и наши тела слились в едином содрогании - так, словно мы действительно были одним существом.

И когда позднее мы цеплялись друг за друга, задыхаясь и пытаясь вновь обрести равновесие, я поняла, почему это случилось.

Ни один из нас в действительности не знал, как доверять кому-то еще, кроме себя самого. Но он был мной, и мы могли доверять друг другу; и эта близость была безопасной.

И все-таки тогда я хотела, чтобы на его месте был Дэниел. Хотела, чтобы это руки моего партнера держали меня и рассеянно перебирали пряди моих волос; хотела, чтобы это он заполнил меня. Я желала этого с такой отчаянной силой, что на глаза навернулись слезы; и в тот момент, когда я это осознала, я заговорила прежде, чем даже успела сформировать свою мысль, прежде, чем исчезла моя храбрость.

- Скажи ей.

Он посмотрел на меня удивленно, и я увидела, как его взгляд исподволь заполняет чувство вины.

- Скажи ей, - повторила я настойчиво, чувствуя, как дрожит мой голос. - Не трать остаток жизни впустую, желая и никогда не зная. Не отказывайся от единственного шанса найти что-то лучшее, чем это одиночество! Скажи ей, Малдер. - я слушала, как наше общее имя отзывается эхом в моих ушах и гадала, кому из нас я на самом деле читаю эту лекцию. - Скажи ей, что ты чувствуешь.

Его взгляд был спокойным, но немного грустным.

- Я скажу, если ты скажешь, - ответил он.

Я кивнула - не соглашаясь, но подтверждая договор, который уже составила для нас вселенная. "Я скажу, если ты скажешь". Отзвук нашей истории, это был единственный путь для всех из нас, хотя мы и не осознавали этого до нынешнего дня.

Мы наконец-то отпустили друг друга и вяло начали приводить себя в порядок, пытаясь заставить нашу помятую одежду и растрепанные шевелюры выглядеть так, словно мы и не трахались пару минут назад на открытом крыльце, словно пара кроликов, а просто вышли подышать свежим воздухом. Вернув себе, насколько можно, пристойный вид, мы вернулись в мою комнату:

:и обнаружили, что она пуста. Простыни Даны были смяты и отброшены в сторону; а дверь в соседний номер, которую мы оставили приоткрытой, теперь была плотно затворена.

Мой двойник посмотрел на эту дверь, и я ощутила его ревность, его вину, его нарастающий гнев: я ощущала все переполнявшие его эмоции, потому что они были и моими тоже: мой собственный разум тоже сходил с ума, едва его касалась мысль о том, что там, за этой дверью, мой Дэниел находится с этой женщиной:

Мой дубль шагнул к порогу, но я рванулась за ним и перехватила его руку прежде, чем он успел открыть дверь. "Малдер, - прошептала я, снова говоря не с ним, но с нами обоими, - ты действительно хочешь знать?"

Мы посмотрели на друг друга и обменялись несчастными сардоническими улыбками - между нами снова протянулась нить этого совершенного взаимопонимания.

А потом мы заснули в объятиях друг друга, в моей кровати; моя щека прижималась к его груди, и меня убаюкивал ритм его сердца, тихонько стучавшего прямо под моим ухом в такт моему собственному сердцу, в такт дождю, шуршавшему за окном. Даже наше дыхание сливалось в едином ритме, и я подсознательно пыталась изменить мой темп, но вне зависимости от того, как часто я вынуждала себя делать вдох-выдох, мои легкие все время возвращались к более медленному ритму, чтобы соответствовать его дыханию. Ну что ж, это имело смысл; ведь мы, в конце концов, были одним и тем же человеком.

Я заснула в его руках, чувствуя, как будто я нашла ту часть себя, о существовании которой даже не подозревала...

***

И я проснулась в одиночестве.

Мужчина, разделявший со мной постель прошлой ночью, исчез без следа. На подушке не осталось вмятин, и багаж Даны тоже пропал, словно растворившись в воздухе. Я метнулась к двери в соседний номер и, распахнув ее, обнаружила, что Дэниел стоит посреди комнаты и изумленно оглядывается, явно пытаясь отыскать следы наших доппельгангеров.

- Они ушли, - сказал он, подтверждая очевидное.

- Да, - пробормотала я, пробуя отгородиться от чувства потери, которое уже начало беспощадно грызть меня изнутри.

По лицу Дэниела пробежала тень, как будто он внезапно почувствовал то же самое грызущее чувство одиночества, что и я... И я задумалась над тем, занимались ли они с Даной: но нет, я не хотела этого знать. Возможно, с ней он обрел ту же самую странную, сверхъестественную связь, которую я нашла с моей собственной копией. По логике вещей, не было ничего неправильного в том, чтобы: но я просто не хотела знать.

- У тебя есть теория? - пожелал узнать Дэниел.

Теория? Все, о чем я могла сейчас думать, это насколько хорошо было не чувствовать себя одинокой: и насколько одинокой я чувствую себя теперь, когда мой двойник пришел и ушел - скорее всего, навсегда.

- Миры столкнулись, - сказала я, не слыша собственного голоса. - Миры сошлись и разошлись снова. Это не могло продолжаться слишком долго.

- Думаю, нет, - меланхолично согласился мой партнер.

Мы оделись, собрали вещи и продолжили путь - специальные агенты Виксен "Призрак" Малдер и Дэниел Скалли, м.д., готовы были пережить еще один типичный день... и еще один, и еще столько, сколько потребует от них судьба.

От вчерашнего шторма не осталось даже облачка, солнце сияло так ярко, словно народилось заново, но солнечный, радостный день абсолютно не сочетался с моим мрачным настроением. Я едва дотащилась до машины, желая, чтобы все пропало пропадом, включая меня и весь это яркий мир.

Дэниел уже сидел на пассажирском месте, как обычно в наших путешествиях, и пристально смотрел сквозь ветровое стекло на серую ленту дороги, расстилавшейся перед нами. Погрузившись в свои мысли, он, кажется, даже не заметил меня. Интересно, о чем он думал - о своей рыжеволосой миниатюрной копии? Или о чем-то более: полном?

"Конечно", - ответила мне Скалли-женщина, когда я спросила ее, влюблена ли она в своего партнера. "Конечно", - как будто это был естественный закон Вселенной, что все Скалли во всех мирах должны любить Малдеров; без раздумий, без вопросов.

"Скажи ей", - сказала я своему альтер эго после того, как мы занимались с ним любовью. Как будто это была самая простая и естественная вещь в мире, все равно, что объявить, что ты любишь Колу больше, чем Пепси.

"Я скажу, если ты скажешь", - вызов, обещание, констатация факта. Или, возможно, просьба:

- Дэниел, - начала я, но мне пришлось замолчать, чтобы прочистить горло, потому что оно внезапно стало таким сухим, будто я месяц бродила по пустыне.

- М-мм? - обычный тихий ответ, только звук, чтобы дать мне знать, что он слушает.

Когда миры столкнулись, как далеко зашли последствия этого столкновения? Когда миры были параллельны, как далеко простирались их подобия?

Если я откроюсь моему партнеру здесь... Сколько Малдеров в разных мирах последуют моему примеру?

Или это я всего лишь повторяю действия моего альтер эго?

Я прочистила горло снова и на сей раз сумела выдавить:

- Мне нужно кое-что тебе сказать.

- М-м? - снова этот не-ответ, просто звук, ни ободрительный, ни воспрепятствующий.

Что случится, с пространственной точки зрения, если я сейчас струшу и ретируюсь?

Что случится, здесь и теперь, если я не сделаю этого?

- Ты должен знать, что я влюблена в тебя, - сказала я, самым беззаботным голосом, на какой была способна в тот момент, не смея даже украдкой бросить взгляд на своего партнера, чтобы узнать, как он примет это.

Тишина - долгий миг длиной всего в один удар сердца, и все-таки достаточный, чтобы швырнуть мою душу в адское пламя:

- Я знаю, - ответил он очень мягким голосом.

Мое сердце остановилось, пытаясь понять, следует ли ему издать ликующий вопль или взорваться, словно сотня тонн тротила.

И тогда я почувствовала, как его рука ложится на мою и отрывает мои судорожно сжатые пальцы от руля.

- Я только ждал, когда ты признаешь это, - сказал он все тем же мягким тоном, и его губы нежно коснулись тыльной стороны моей руки с медленном поцелуе.

О боже.

Я напомнила себе, что мне нужно дышать - на мгновение я как-то забыла об этом. Труднее было заставить свои глаза не отрываться от дороги: мне жутко хотелось закрыть их от облегчения или позволить слезам, подкатившим к горлу, прорваться наружу, но машина была в движении, и мне требовалась полная концентрация, чтобы не устроить очередную аварию. Это было чертовски сложно - не поддаться порыву и не начать сдирать с него одежду тут же, посреди трассы. Пришлось напомнить себе, что такого рода поведение в общественных местах вообще не одобряется властями, а уж для федеральных агентов оно и вовсе запретно:

Да, мне пришлось не легко, но я справилась.

Мне только очень хотелось знать, получил ли тот, другой Малдер мой дар смелости, или это мои действия были последствием его "прыжка веры"; но я молилась любым богам, которые слышали меня сейчас, чтобы я не была единственной из всех существующих где-то Малдеров, кто чувствовал эту внезапную волну надежды, этот почти невыносимый прилив облегчения, радости и любви.

После чего я перестала думать о сексуальной жизни моего двойника и начала думать о моей собственной; а затем я подумала: "К черту инструкции", и решительно повернула машину к обочине.

1. По-английский Фокс - это лис, а Виксен - лисица.

ПРИМЕЧАНИЕ ПЕРЕВОДЧИКА: данный перевод является относительно вольной трактовкой рассказа. Любителям дословных переводов предлагается выполнить перевод самостоятельно.

ОЦЕНКА: NC-17: немного мифологии, немного размышлений, немного секса. Дети до шестнадцати, возможно (но сомнительно), найдут здесь что-то, чего до сих пор не знали; в таком случае, лучше им этого не читать.

ВРЕМЯ: после пятого сезона.

ПРАВОВАЯ ОГОВОРКА: Малдер и Скалли принадлежат Крису Картеру и адептам его - сценаристам "Секретных материалов"; вот только который Малдер и которая Скалли? Полагаю, не те, от лица которых идет рассказ:

РЕЗЮМЕ: Миры сталкиваются... И это порождает очень странные явления...

Авторизованный перевод с английского: Наталья Шапарова.