|
Ебать девять парнасских шлюх,
Ебать любовника Дафны,
Чей вялый хуй не поднимется,
Пока его не вздрочат.
Только тебя зову я на помощь,
Тебя, коий посреди пизд красным хуем
Бросаешь густые пузыри заебин,
Приап! поддержи мой дух
И на миг в мои жилы
Вдохни жар твоих муд.
Пусть все встает, пусть все пылает,
Спешите, бляди и блядуны.
Что я вижу? где я? о сладкий восторг!
На небесах нет такого прекрасного предмета.
Муде, туго округлившиеся,
Ляжки, крепкие и задранные,
Полки вставших хуев,
Круглые зады, без волосков и пятен,
Пизды, титьки и секеля,
Орошенные током заебин.
Останьтесь, восхитительные картины,
Останьтесь навеки перед моим взором,
Будьте предметом моих жертвоприношений,
Моими законодателями и моими божествами.
Пусть Приапу воздвигнут храм,
Где день и ночь вас будут созерцать
По воле могучих ебак;
Заебины будут там служить приношениями,
Волосы с мудей — гирляндами,
Хуи — жрецами.
Орлы, киты, верблюды,
Насекомые, животные, люди, все
На небесах, под водой, на земле,
Все возвещает нам, что ебется.
Заебины падают, как град,
Все разумное и лишенное разума смешивается.
Пизды встречают хуи, истекая.
Пизда есть путь к счастию,
В пизде заложена вся радость,
Вне пизды нет благополучия.
Пусть я беден, как церковная мышь,
Но пока мои муде горячи,
И пока завивается волосок на заду,
Мне нет дела до остального.
Великие мира заблуждаются,
Если полагают, что их пышность
Может вызвать во мне зависть;
Поднимайте великий шум, живите роскошно,
Когда я вставляю и когда кончаю,
Получаю ли я меньше наслаждения, чем вы?
Пусть вам льстят золото и почести,
Жадные глупцы, тщеславные завоеватели.
Да здравствуют услады мудей,
И ебать богатства и чины!
Ахилл на брегах Скамандра
Рубит, уничтожает, все обращает в прах,
Кругом огонь, кровь, ужас;
Появляется пизда — проходит ли он мимо?
Нет, я вижу, вздымается ствол,
И герой превращается в ебаку.
Предание изобилует ебаками:
Солнце ебет Левкофею,
Кинир ебет свою дочь,
Бык ебет Пасифаю,
Пигмалион ебет статую,
Доблестный Иксион ебет облако,
Только заебины текут,
Прекрасный Нарцисс, бледный и потускневший,
Сгорая желанием выебать себя,
Умирает, пытаясь вставить себе в зад.
Сократ, скажете вы, этот мудрец,
В котором почитают божественный дух,
Сократ изрыгал ярость и проклятия
На женский пол,
Но при всем том добрый проповедник
Ебался не меньше других;
Давайте лучше усвоим его уроки,
Он убеждает нас против женщин,
Но без задницы Алкивиада
Он не презирал бы пизд так сильно.
Но взглянем на этого доблестного киника,
Оборванца, поставленного наравне с собаками,
Бросающего горькие насмешки
В бороды афинян.
Ничто не волнует его, ничто не удивляет,
Молния сверкает, Юпитер мечет гром,
Его хуй не поднимается,
Его надменная плешь
В конце своего короткого поприща
Извергается в небеса.
В то время как Юпитер на Олимпе
Пронзает зады, вваливается в пизды,
Нептун в глубине моря лезет туда же
Нимфам, Сиренам и Тритонам;
Пылкий ебарь Прозерпины,
Кажется, вместил в своих мудах
Все пламя ада.
Друзья, станем играть те же фарсы
И ебаться, пока пизды шлюх
Не выебут наши души наизнанку.
Тисифона, Алекто, Мегера,
Если у вас еще ебутся,
Вы, Парки, Харон и Цербер,
Все попробуете моего хуя.
Но поскольку из-за варварской судьбы
За Тенаром уже не встает,
Я хочу спускаться туда, ебясь,
Там самым большим моим мучением, без
сомнения,
Будет видеть, как ебется Плутон,
И не мочь делать то же самое.
Удвой же твои удары,
Судьба, сильно выебанная и исполненная
строгости,
Только обычным душам
Ты можешь причинить несчастье,
Но не моей, которую ничто не пугает,
Которая тверже хуя кармелита;
Я смеюсь над прошедшими и настоящими
бедами,
Пусть мной ужасаются, пусть меня презирают,
Какое мне дело? мой хуй со мной;
Он встает, я ебу, и этого довольно.
|
