|
Только час у дневного предела,
и готова земля ко всему.
Что, душа, сей ты час восхотела:
степью стань и беги во тьму.
Степь широкая, древняя, юная,
где курганы - растущей стеной,
когда ночь разыграется лунная
над забытой Богом страной.
Не мельчи же, молчанье, - начало
всех вещей (их детство святое,
так они тебя слушать хотят).
Степью стань, степью стань, степью стань, и -
Старец-ночь над тобой, коих мало
различаю я, словно в тумане:
величайшею слепотою
в чуткий дом твой приходит взгляд.
Так и Старец мыслит не вчуже,
не помимо меня, не сквозь,
и сторожка, и степь - не снаружи,
все с таинственным небом сошлось.
Лишь псалмы с их мятущимся духом,
тихий, он никогда не поет:
он питается чувственным слухом -
век и ветер из слуха пьет:
слуха безумных духом.
|