|
Здорово, добрый друг! здорово, консул новый!
Я знаю, - в пурпуре, и с консульским жезлом,
И в сонме ликторов, покинул ты свой дом
И в храм Юпитера течешь теперь, готовый
Пролить пред алтарем дымящуюся кровь...
Уверен, что купил народную любовь,
Взираешь ты, как чернь бросается толпами
На жареных быков с злачеными рогами...
Но если вдруг тебе твой раб письмо вручит,
Начертанное здесь изгнанника рукою, -
Как встретишь ты его? Чем взор твой заблестит?
Кивнешь ли вестнику приветно головою
Иль кинешь гневный взор дрожащему рабу?
Что б ни было! ты всё стоишь передо мною
Как прежний добрый друг... и я кляну судьбу,
Стократ ее кляну, что разлучен с тобою,
Что нет на торжестве твоем моих даров;
Что мне не суждено с сверкающим фалерном
Подняться со скамьи и голосом неверным -
От чувства полноты - прочесть тебе стихов!
Увы! мне самый стих латинский изменяет!
Уж мысль моя двойной одеждой щеголяет...
Уже Авзонии блестящие цветы
Бледнеют предо мной, а мирная долина,
Пустынные брега шумящего Эвксина
Да быта скифского суровые черты
Мне кажутся венцом высокой красоты!..
А песни дикарей!.. Меж скифов, в их пустыне,
Я сам стал полускиф. Поверишь ли, я ныне
Их диким языком владею как своим!
Я приучил его к себе, как зверя. Им
Я властвую: в ярмо он выю преклоняет,
Я правлю, и на Пинд как вихорь он взлетает...
Пойми меня, мой друг! пойми: мой грубый стих
Не втуне уж звучит среди пустынь нагих,
А принят, повторен и понят человеком!
И скифы дикие, подобно древним грекам,
С улыбкою зовут меня своим певцом!
Поэму я сложил их варварским стихом;
Для них впервые я воспел величье Рима
И всё, с чем мысль моя вовек неразлучима...
О дивном Августе звучала песнь моя...
Я пел Германика, им Друза славил я;
Я пел, как, победив батавов и тевтонов,
Они вступали в Рим, и пленные цари,
Окованные, шли средь римских легионов,
И сыпались цветы, дымились алтари,
И Август их встречал, подобный полубогу,
И слезы лил тайком на праздничную тогу...
Еще не кончил я, а эти дикари
Сверкали взорами, колчаны потрясали
И, изумленные, в восторге повторяли:
"Ты славишь Августа - зачем же ты не с ним?"
То скифы говорят, - а вот семь лет уж ныне,
Как, всеми позабыт, томлюся я в пустыне...
1842, 1857
|
