Меня выкинуло из собственного тела.

Моя тень сидит на подоконнике, свесив босые ноги. Ухмыляется, поглаживая лысый череп.  

Вот Зараза.

Мое тело все еще привязано к больничному белому столу.

Кривая пульса стремительно сбавляет обороты. Пики активности и я начинаю задыхаться от пузырящейся слюны.

Грудная клетка распилена и наружу торчат розовые, мягкие ребра. Под ними трепещет сердце.

Хирург смотрит на циферблат. Смотрит за убегающей в вечность стрелкой часов.

Его слова, всхлипами бьющегося стекла звенят в тишине.

Так жить нельзя. Люди не могут жить без надежды.

Тень ржет, запрокинув голову. Поэтому люди и умирают.

А я и не живу.

И не жила. Даже тогда, когда грудь моя была обтянута кожей и эта ненормальная скотина была припаяна к пяткам.

Каждое утро. Просыпаясь, раздирая слипшиеся от тяжелого сна веки, я подумывала: а не расшибить бы себе башку.

Разбить башку о сверкающий кафель в ванной.

Залить бардовой жижей чистый пол и разложить длинные хвосты белых нервов, которые кто-то пришил к моей спине.

Вместо этого я закрывала глаза и засыпала. Засыпала что бы ненароком кого-нибудь не убить. Потому, что я очень люблю людей.

Потому что на моей кровати пляшут рыжеволосые, длинноногие женщины. Целуют меня в губы, выпивая остатки человеческого.

Разбить бы себе башку.

Успокоиться, провалиться, ухнуть в пустоту.

Меня бы конечно нашли.

Свернули в тугие клубки безобразные отростки и упаковали обратно в виски.

Потому что так не бывает.

Потому что крыльев у людей не было, а хвосты давно отсохли за ненадобностью. Неудобно с хвостом.

Прикрыли бы волосами надрезы, разломы. Надо что бы все было красиво.

Положили бы в коробочку.

Украсили бы цветами.

Позвали родных и близких.

А потом отвезли туда, куда отвозят всех тех, кто больше не может или не хочет жить.

Плакали бы, выламывая изящные руки в локтях.

А потом бы ели кутью. Давились бы, но ели.

Не вкусно потому что, но есть надо.

Почему, правда? Не знаю. Как будто мне станет легче лежать в своей коробочке от лишней ложки пресного риса.

А потом бы еще выяснилось, что человеком, в общем - то, я была не плохим.

И меня даже можно любить.

Любить не за что-то, а просто так. Банально. За то, что есть.

Потом бы опять ели свой рис и плакали.

А тень бы в компании рыжеволосых баб распевала  матерные частушки.

И вдруг мне стало так обидно.

Сердце пронзила игла электрического заряда.

Пульс зашкалил, отдавая глухими ударами в барабанные перепонки.

И мне захотелось жить.

Хрипя, глотая пропитанный хлоркой воздух, я открыла глаза.