|
Лютый Хрудош и Стеглав, родные братья,
Завели жестокий спор из-за наследства;
Побежала их сестра к княжне Любуше
И молила рассудить их спор по правде.
И княжна послала повестить в народе,
Чтоб бояре собрались и старики на вече
И чтобы на суд явились оба брата.
И бояре собрались и старики на вече
В золотом кремле, во светлом Вышеграде.
На златой престол, в одеждах белоснежных,
Поднялась княжна и вече открывала.
У престола стали вещие две девы:
У одной в руках доска была с законом,
У другой был меч, каратель кривды;
Против них зажжен был огнь, светильник правды,
И поставлен был сосуд с водою очищенья.
И княжна сказала со злата престола:
"Верные бояре! мудрые вы старцы!
Разрешите спор двух братьев о наследстве:
По закону, как поставлено богами.
Должно им; или сообща владеть землею,
Иль обоим разделить по равной части".
Кланялись княжне и старцы, и бояре,
Стали тихо говорить между собою;
И когда поговорили уж довольно,
То княжна велела вещим девам
Голоса сбирать в златую урну.
И собрали голоса, и, сосчитав, сказали
Приговор такой народу: чтобы братьям
Сообща владеть отцовским достояньем.
Услыхав решенье, поднялся во гневе
Лютый Хрудош и затрясся весь от злости;
Вскинул он рукою и, что тур свирепый, рявкнул:
"Горе для птенцов, когда змея в гнездо вотрется!
Горе для мужей, когда жена владеет ими!
Подобает мужу володеть мужами!
Старший сын владеть добром отцовским должен,
Как у немцев заведен тому порядок!"
Ратибор, старик, уже согбенный и весь белый,
Поднялся и, головою покачав, промолвил:
"Непохвально в немцах нам искати правды!
Наша правда по закону святу,
Как ее с собою принесли и утвердили
Наши деды, через три реки прешедши, в эту землю".
"Непохвально в немцах нам искати правды!" -
Повторили старцы и бояре,
И во всем народе раздалося:
"Непохвально в немцах нам искати правды!"
"Так и быть суду, как положило вече!" -
Порешила мудрая княжна Любуша,
И потом еще сказала: "Старцы и бояре!
Слышали мое вы ныне поруганье!
Непристойно больше разбирать мне ваши споры.
Изберите сильного вы мужа -
Пусть он вами по-железному владеет:
Девичьей руке - уж не под силу!"
И, сказав, сошла с престола золотого.
И молить ее усердно стали старцы и бояре,
Чтоб она в зазор не принимала
Грубияном сказанное слово;
Но княжны уже не умолили.
"Так сама нам укажи, по крайней мере, -
Заключили старцы и бояре, -
Кто ж достоин будет нами править?"
И на то Любуша отвечала:
"Уж богами решено, кому быть вашим князем!
Вот мой конь: куда пойдет, за ним ступайте!
Перед кем он остановится, тот князь ваш!"
И с коня узду сняла сама Любуша,
И его пустила без узды на волю.
Едут с веча посланцы по князя,
Едут с ними вещие две девы;
Конь бежит где полем, где дорогой;
Добежал до речки, побежал вдоль быстрой,
Прибежал он к нови, к выжженному полю;
Подымал ее железным плугом
Человек в лаптях, большого роста,
Погонял волов жезлом остроконечным.
Конь пред ним как раз остановился.
Посланцы, взглянув на пахаря, на лапти,
Перед ним смутясь остановились,
Но, оправясь, поклонились низко:
"Здравствуй, добрый человек, - сказали, -
Облачайся княжеской одеждой,
Надевай венец: тебе княжна Любуша
И народ весь чешский повелели
Власть принять и княженье над нами!"
И на то ответствовал им пахарь:
"Вам добро пожаловать, драгие гости!
Прежде ж чем о деле заводить нам речи,
Угостить вас, чем могу, я должен,
Здесь есть хлеб и сыр со мною -
Отпущу волов, и кушайте во здравье!"
И, сказав, вонзил он острый жезл свой в землю,
И с волов ярмо сложил, и крикнул:
"Гой! идите, милые, до дому!"
Только вдруг волы - лишь крикнул он - исчезли,.
Словно их и не было тут вовсе,
А который жезл воткнул он в землю,
Из него, глядят, растут три ветви -
Выше всё и выше - выступают
Из ветвей еще сучки - и много;
На сучках выходят почки,
Почки - смотрят - развернулись в листья,
А меж листьев выступают гнездами орехи.
Посланцы и пахарь изумились.
Только девы вещие в единый голос
"Радуйтесь, - воскликнули, - се явно
Боги нам свою сказали волю:
Облачайся, пахарь, княжеской одеждой,
На коня садись Любушина и с миром
К нам въезжай во светлый Вышград - чешским князем!"
Облачился пахарь в княжий одежды,
На плеча накинул плащ Любушин,
Сапоги надел... однако лапти
Взял с собой на память - и хранятся
В Вышеграде эти лапти и доныне.
Так Премысл стал славным чешским князем,
А княжне Любуше - добрым мужем.
1871
|
