«Ну, кто?! Кто, скажите мне, пожалуйста, какой всевышний искуситель  показал Диксону буквы!?..»

То, что познав сии графические закорючки, писатель Виталий Диксон сразу же нашёл им подходящее применение, меня не удивляло: это было очевидным. Но с тех самых пор…

С самой собой мне всё понятно: я не перенесла сверхплотной тяжести  «Августейшего сезона», последнего (по факту издания) диксоновского романа. Так  он и остался для меня – как джойсовский «Улисс»: можно глубокомысленно покачивать головой и надувать со знанием дела щёки, но уж никак не признаваться, что прочитаны только первые пятьдесят страниц  или, пускай, сотня. К слову, Бродский полагал, что «Улисса» вообще мало кто прочёл до конца, тем более, что для понимания и восприятия некоторых книг чтение «от корки до корки» не всегда требуется.

С Диксоном, как мне кажется, тот же случай, коленкор, переплёт или просто - под зад коленкой, это уж читатель сам выберет, но, думаю, всё же он догадается, что о  постмодернистском  «соавторстве» (писатель-читатель)  и речи  быть не может,  с Диксоном эти штучки-шуточки не пройдут: нет в нём никакого ни постмодернизма, ни соавторства, а одно сплошное dixi: «я сказал» - и точка. Или даже три точки – и недосказанность, и многозначность, а может даже, и рефлексии в названии новой книги: «Однажды мы жили…» - уж не сомневается ли автор в оном утверждении?

Нет, не сомневается. Но и не торжествует. Жили и жили, с ярмарки на ярмарку, с горки на горку, под горку да в ямку… Но Диксон упасть не даёт! Он выкладывает текст закодированными ступеньками, а там уж как душе будет угодно распорядиться: то ли вниз, погружаясь в глубины собственной памяти, которая где-то как-то в чём-то созвучна описываемым событиям (и я, и я училась у профессорши Тендитник!); то ли – вверх, к вершинам самопознания, в котором не столько ремарковского про обязательность повторения прошлого, ежели его опрометчиво позабыть, сколько удивлённого удивления (и вовсе тут нет масла масляного!): что же это за оксюморон такой – «однажды мы жили»?

А такой! Что однажды (а дважды-трижды не бывает, и «двойная жизнь» - всего лишь нелицеприятная метафора) мы (а не кто-то другой) жили (поживали, проживали, переживали, оживали, выживали, жилились-выёживались…) В общем, нормально. По-людски. «Через тернии к звёздам» (Сенека) + «Через жопу и в никуда» (Диксон) = Sic transit, получается…Транссибирский экспресс: отсюда и в вечность. Остановки – как по требованию, так и вопреки.

Иркутск, 4 октября 2011 г.