– Задумал Петров заиметь штаны…
– Погодите. А что, у него их не было? Как же он по улицам ходил?
– Да были они, были. Но такие, в которых стыдно: хронически помятые и безвозвратно потрепанные.
– Что ж тут стыдного, лишь бы надеты и застегнуты. И перед кем – все мы люди.
– Вот и Петров – человек. Потому, можно сказать, и захотел новые хорошие штаны.
– Импортные?
– Да, импортные. Он подозревал, что следующие очень не скоро купит. В связи с тем и предполагал доходить в них курса до четвертого, а если повезет с фирмой, то и до распределения.
– Хм, импортные, фирма. Поди, нечестным путем?
– Почему, если импортные, так сразу нечестным путем?
– Откуда деньги у порядочного, добросовестного студента? На стипендию и колбасой лишь раз в неделю полакомишься. Впрочем, ливерной можно было бы и чаще, да не всегда достанешь – собачники разбирают.
– Я про то и пытаюсь. Задумал Петров штаны приобрести и пошел на работу наниматься.
– Должно быть, барменом в подпольный ночной клуб?
– Нет, в государственное учреждение, сторожем.
– Ну и проворовался?
– Нет, не приняли.
– Клевета. У нас всех берут, только желание изъяви.
– Ну, приняли его, приняли. Однако сразу же, не допустив до службы, уволили.
– Исключено, профсоюз не позволит.
– Не успел он в него вступить.
– Не знаю, куда вы клоните, но вижу в вашей руке малярную кисть с густой черной краской.
– Да я еще и начать не могу.
– Давайте-давайте, я весь сплошное ухо.
– Итак, оформился Петров в отделе кадров вневедомственной охраны. Собрался на дежурство. Оделся соответственно – в имеющиеся штаны. В сумочке разместил пособие по американскому диалекту английского языка, термос с чаем и будильник.
– Чтоб конец дежурства не проспать?
– Наручных часов у него не было, и одолжить не у кого: в общежитии по случаю каникул – пусто.
– А он почему домой не поехал? Ах да, фирменные штаны себе возжелал.
– Петров должен был подъехать к кинотеатру, где его встретит бригадир, дабы провести по объектам и место дежурства на эту ночь указать.
– Да, самое главное в работе – порядок и распорядок.
– Едет он в автобусе, а народ на него косится.
– Расселся, конечно, как на лекции, а старушки стоят.
– Наоборот, старушки сидят, а он перед ними стоит. Зато будильник – не стоит, тикает в сумке. Да так громко и отчетливо, словно в политическом детективе.
– Еще, наверное, и страсть неугасимая в глазах горит, а губы сами репетируют диалог с продавцом в ихнем супермаркете.
– К кинотеатру Петров добрался раньше назначенного срока. А там как раз неделя чьих-то фильмов.
– Плюнул на служебные обязанности и пошел в кино, чужие штаны рассматривать?
– Нет, встал в сторонке, бригадира дожидается. Да и не попасть в кинотеатр – столпотворение.
– Что за фильмы такие невиданные?
– Не знаю, не смотрел. Где я? Ах, да. У кинотеатра для поддержания пристойности и пресечения открытой спекуляции билетами полицейский поставлен. Да не обычный постовой, а сержант.
– За просто так звание не присвоят.
– Вот и старается сержант – стоит на посту. Народ вокруг прилично одет, из очереди не выпадает и громко не выражается. Однако кучкуется. И видно, как в очередной кучке билеты-деньги из рук в руки переходят. Но подойдешь – ухмыляются, мол, все в порядке, начальник. Зло взяло сержанта – утроил бдительность. Раз прошел мимо Петрова, другой. Шаги рядом с ним начал замедлять, прислушиваться. Занервничал Петров, гимн высвистывать принялся. Тут-то из сумочки и грянуло шальным звоном (в общежитии этот будильник на три комнаты старался). Лицо полицейского, минуя стадию удивления, мгновенно окаменело, стремительно приблизившись, он четко вскинул руку к козырьку: «Сержант Сидоров. Ваши документы!» – «Студент Петров, – ответил Петров и, похлопав себя по карманам, добавил, – документов не имею».
– Что же он, на работу собрался, а паспорт не взял?
– Природной беспечностью отговорился: с собой, дескать, вообще не ношу.
– Это создает ненужные трудности работе органов.
– Вот и сержант решил, что – намеренно. «Пройдемте, – говорит, – вплоть до выяснения». И продержали Петрова всю ночь.
– Опять клевещите. С современной техникой, выяснение личности – дело пяти минут.
– Правильно, личность выяснили сразу, а держали уже за оскорбление власти.
– Зачем же он так замахнулся?
– Не удержался. Спросил у начальника отделения, выдадут ли сержанту Сидорову за проявленную бдительность хромовые сапоги?
– Это он зря, полицейский выполнял свой долг бескорыстно.
– В отделении тоже сообразили, что настроения у Петрова не подходящие для охраны государственной собственности. Дали знать в ВОХР, и оттуда, уже под утро, приказ об увольнении завезли.
– Очень своевременно и даже предусмотрительно.
– Вышел Петров из отделения, осмотрел себя: штаны новее не стали. «Что ж теперь, – развел он руками посреди площади, – отхожим промыслом заняться?»
– Я заранее чувствовал, что у вас припасено ведро помоев.
– Ох, устал. Рассказывайте-ка вы сами.
– И расскажу, тряхну стариной. Значит, так. Понадобились Петрову новые брюки, поскольку решил, в рамках улучшения демографической ситуации, создать семью. Пошел, пока каникулы, на чугунолитейный завод. Приобрел нужную стране специальность и заработал разумную сумму денег.
– Ага, и в Фонд мира сдал, а штаны сам из пододеяльника сшил.
– Однако и в вас есть искорки. Верно – сдал. В Фонд милосердия, сейчас это патриотичнее. Но брюки все же в магазине купил. Нормальные отечественные брюки фабрики «Просвет», за двести рублей. Сам сшил – это, знаете ли, чревато. Наловчится – начнет из казенного белья на продажу изготовлять. А потом сопьется, если не успеют посадить.
