Тусклый фонарь, заглядывая с улицы, едва освещал дом с закрытыми ставнями, дыру в заборе и нечто горбатое и приземистое, медленно передвигающееся по клубничным грядкам.

– Тише, Джек, тише, – прошелестел в глубине двора осторожный шепот.

Сопение на грядках становилось между тем все явственнее и беззаботнее.

– Потерпи, Джек, – приглушенная возня и сдавленное рычание замерли в темноте.

Наконец, горбатое распрямилось и оказалось неизвестным человеком, который поставил на землю отяжелевшее ведро, уселся поудобнее и принялся со вкусом чмокать и чавкать.

– Пора, Джек, пошел!

Из собачьей будки у сарая вырвался здоровенный пес и, злобно подвывая, кинулся к неизвестному.

Тот икнул от неожиданности, в следующее мгновение – взмыл, метнулся и с треском перемахнул забор.

Хозяин догнал пса возле самой дыры.

– Ну-ну, успокойся, – потрепал его по взъерошенному загривку, – весь поселок переполошишь.

Взял ведро, отнес на веранду, вернулся и поставил его, уже пустое, у кромки участка.

– Лампу что ли поярче ввернуть? – осмотрел с сомнением фонарь на столбе. – Недозрелые попадаются.

Мимоходом снял с гвоздя кусок материи, сунул за пазуху, затем отодвинул доску, сделав отверстие в заборе шире.

Огляделся и скомандовал:

– За работу, Джек. На сегодня еще два ведра осталось.

Он пропустил пса вперед, встал сначала на четвереньки, затем чуть ли не ползком последовал за ним.

Когда возня в будке стихла, из глубины донеслось:

– Джек, об одном прошу, не горячись!