На аттракционах стихла музыка, в летнем кинотеатрике закончился поздний сеанс. Все разошлись, и даже влюбленных не видно.

В боковой аллее появляется одинокий молодой человек с низко опущенной головой. Под фонарем он что-то поднимает с дорожки и внимательно рассматривает.

– Опять «Ява»!

Закуривает и, укоризненно встряхивая прической, продолжает:

– Ну разве ложатся так рано в культурных городах? – его взор обращается туда, где с час назад зашло солнце. – Приличной сигареты стрельнуть не у кого.

Затянувшись последний раз, щелчком отправляет окурок в сторону урны. Промахивается и возмущенно разводит руками.

– В современных парках они все со встроенными компьютерами, как ни брось – на лету перехватывают. А тут… ведро неповоротливое!

Со злостью пинает в жестяной бок. Разбрызгивая мусор, урна с грохотом катится по асфальту. Молодой человек проворно устремляется в темноту. Запутавшись в кустах, затихает. Через минуту выглядывает в аллею.

– А где же блюститель? В порядочном обществе давно бы уже и руки вывернули, и штраф выписали. Вот же ясно сфотографировано, – он достает из нагрудного кармана курточки обрывок газеты с иностранным шрифтом. – И подпись, для непонятливых, имеется. Зе… зе… А, разберешь здесь. Строчки совсем сливаются. Тоже мне, – задирает он голову, – фонарь, свет его в кабель!

Поднимает камень и швыряет вверх.

Сухой хлопок и мелкий дождь осколков.

– Ну вот, – пожимает плечами, – я же говорил. Разве такими должны быть лампы? Или стекло небьющееся, или уворачиваться умей. А этак любой балбес расколотить может. Захочет и расколотит.

Парк немотствует.

– Э-эх, недоразвитость наша! – тяжко вздыхает он и удаляется вглубь аллеи.

Фонари по цепочке гаснут.